Лига перепуганных мужчин

– Уверяю вас, заставлю. Но это можно отложить до самого события. Так вы останетесь здесь до завтрашнего вечера, ни с кем не связываясь? Уважаемый сэр, я заключу с вами сделку. Вы собирались обратиться ко мне с просьбой. Я упреждаю ее своей. Хотя я и уверен, что двадцати четырех часов окажется вполне достаточно, давайте все же учтем возможные непредвиденные обстоятельства и назначим сорок восемь. Если вы согласитесь остаться под моей крышей без всякого общения с внешним миром до вечера понедельника, я обязуюсь, что после этого, если не выполню обещанного и не закрою дело Чапина, вы будете вольны возобновить свою причудливую авантюру, совершенно не опасаясь, что мы вас выдадим.

Стоило Вулфу закончить, как Хиббард разразился беспричинным смехом. Для своего роста смех у него был будь здоров, ниже обычного голоса, негустого баритона. Отсмеявшись, он сказал:

– Я подумал, что у вас наверняка есть достойная ванна.

– Есть.

– Но скажите мне вот что. Я пока лишь выясняю. Если бы я отказался, прямо сейчас собрался бы уйти, что бы вы сделали?

– Что ж… Видите ли, мистер Хиббард, для моих планов важно, чтобы вас не нашли до надлежащего момента. Мистеру Чапину необходимо прописать определенные потрясения, и они должны быть точно рассчитаны по времени. Есть различные способы удержать желанного гостя. Самый обходительный – уговорить его принять приглашение. Но можно и запереть его.

Хиббард кивнул:

– Вот видите! Что я вам говорил? Видите, как люди берутся за дело и поступают так, как им хочется? Поразительно!

– Действительно… А теперь ванна, если мы собираемся пообедать в восемь. Арчи, будь так любезен, покажи мистеру Хиббарду Южную комнату, над моей…

Я встал:

– В ней будет чертовски промозгло, ею давно не пользовались… Он может пожить в моей…

– Нет. Фриц проветрил ее и включил отопление. Она полностью подготовлена, даже Brassocattlaelias Truffautianas стоят в вазе.

– О-о… – ухмыльнулся я. – Так вы подготовили ее.

– Конечно. Мистер Хиббард, спускайтесь, когда будете готовы. Предупреждаю вас, я готов доказать, что восьмая и девятая главы «Бездны разума» являются мистической дребеденью. Если вам хочется отразить мои нападки, захватите к столу свой ум.

Мы с Хиббардом пошли к двери, но вновь раздался голос Вулфа, и мы вернулись.

– Вам ведь понятна наша договоренность, сэр? Вы ни с кем не должны связываться. Без вашего маскарада желание успокоить племянницу будет почти непреодолимым.

– Я справлюсь с ним.

Поскольку надо было подняться на два этажа, я воспользовался лифтом. Дверь в Южную комнату была открыта, и внутри действительно оказалось тепло и уютно. Я огляделся: кровать заправлена, на комоде расческа, щетка и пилка для ногтей, в вазе на столе орхидеи, в ванной чистые полотенца. Неплохо для исключительно мужского хозяйства. Я вышел, но в самых дверях Хиббард остановил меня:

– Эй! У вас, случайно, не найдется темно-коричневого галстука?

Я ухмыльнулся, прошел в свою комнату, выбрал элегантный однотонный галстук и принес ему.

Внизу в кабинете Вулф сидел, закрыв глаза. Я прошел к своему столу, злой как черт. В ушах у меня до сих пор звучала интонация Вулфа, когда он произнес «шестьдесят пять часов». И хотя я знал, что упрек этот относился к нему самому, а не ко мне, я совершенно не нуждался в подзатыльнике, чтобы понять, что маху дал и я. Посидев и обдумав общие и частные промахи в своих действиях, я в конце концов произнес вслух, словно обращаясь к себе самому, не глядя на Вулфа:

– Единственное, чего я никогда не повторю снова, так это не поверю калеке. Все произошло так, потому что я поверил этому чертову предупреждению. Если бы оно не внушило мне, что Эндрю Хиббард мертв, я бы прислушивался к малейшему намеку вне зависимости от его источника. Полагаю, то же самое относится и к инспектору Кремеру. Полагаю, сие означает, что я столь же посредствен, как и он. В таком случае…

– Арчи… – (Я бросил на Вулфа быстрый взгляд, убедившись, что он открыл глаза.) – Если это прозвучало в качестве защиты, то в таковой необходимости нет. Если же ты просто бередишь собственное самолюбие, чтобы унять раздражение, то, пожалуйста, отложи это занятие. До обеда еще целых восемнадцать минут, и их можно использовать с большей пользой. Меня изводит привычное нетерпение, когда остаются лишь завершающие мазки. Достань свой блокнот. – (Я извлек блокнот вместе с карандашом.) – Сделай три копии, оригинал на высокосортной бумаге. Датируй завтрашним днем, одиннадцатым ноября. Ха! День примирения![17] Весьма уместно. Заголовок прописными буквами следующий: ПРИЗНАНИЕ ПОЛА ЧАПИНА ОТНОСИТЕЛЬНО СМЕРТЕЙ УИЛЬЯМА Р. ХАРРИСОНА И ЮДЖИНА ДРЕЙЕРА И НАПИСАНИЯ И РАССЫЛКИ ОПРЕДЕЛЕННЫХ ИНФОРМАТИВНЫХ И УГРОЖАЮЩИХ СТИХОТВОРЕНИЙ. Это уступка ему – назвать сии опусы стихотворениями, но где-то же нам да надо проявить великодушие, так что выберем для этого их. Потом пойдут разделы с соответствующими промежутками и подзаголовками. Подзаголовки также прописными буквами. Первый – СМЕРТЬ УИЛЬЯМА Р. ХАРРИСОНА. Начинается… Так…

Я перебил его: