Лионель Линкольн, или Осада Бостона

Почтенный пасторъ сидлъ у себя въ кабинет въ огромномъ глубокомъ кресл у камина. Передъ нимъ стояла кружка какого-то питья изъ сидра съ имбиремъ и всевозможными спеціями. Этимъ питьемъ онъ вознаграждалъ себя за воскресное утомленіе. Вмсто давечняго громаднаго, великолпнаго наряда на немъ была бархатная шапочка, башмаки были расшнурованы, и пятки спущены. Видно было, что человкъ отдыхаетъ. Около него лежала на стол совсмъ набитая, но не закуренная трубка — изъ уваженія къ ожидаемому важному гостю.

Майора Линкольна пасторъ уже зналъ немного. Вновь знакомиться не приходилось. Гость слъ около пастора и молчалъ, испытывая небольшое смущеніе, а докторъ богословія смотрлъ на него и удивлялся, зачмъ бы это онъ могъ понадобиться такъ экстренно члену парламента и наслднику десяти тысячъ годового дохода.

Наковедъ, Ліонель собрался съ мыслями и изложилъ пастору суть дла. Докторъ Ляйтерджи выслушалъ съ удивленіемъ, безотчетно взялъ трубку, закурилъ ее и принялся пускать огромные клубы дыма.

— Внчаться!.. Непремнно въ церкви!.. И уже посл вечерней службы! — бормоталъ онъ негромко между отдльными затяжками. — Разумется, майоръ Линкольнъ, внчать своихъ прихожанъ — это одна изъ моихъ обязанностей…

— Я знаю, сэръ, что моя просьба не совсмъ обычна и своевременна, и потому беру на себя заботу о томъ, чтобы ваши интересы не потерпли ущерба.

Съ этими словами Ліонель досталъ изъ кармана туго набитый кошелекъ и деликатно выложилъ на столъ цлую стопку золотыхъ монетъ рядомъ съ футляромъ отъ серебряныхъ очковъ пастора, какъ бы оттняя этимъ разницу въ цн того и другого металла.

Доктеръ Ляйтерджи съ серьезнымъ видомъ поклонился головой въ знакъ благодарности и незамтно выпустилъ дымъ въ противоположную сторону, чтобы онъ не застилалъ отъ него вида блестящаго золота. Вмст съ тмъ онъ натянулъ пятку одного изъ своихъ башмаковъ и заботливо взглянулъ въ окно, какая погода.

— Отчего бы не совершить обрядъ на дому у мистриссъ Лечмеръ? — спросилъ онъ. — Миссъ Дайнворъ особа деликатная, въ храм холодно; я боюсь, какъ бы это ей не сдлало вреда.

— Она желаетъ внчаться непремнно въ храм, сэръ, передъ алтаремъ. Вы понимаете, что я никакъ не могу отказать ей въ этой просьб.

— Желаніе похвальное, весьма похвальное, но я полагаю, что ей извстна разница между храмомъ временнымъ и храмомъ духовнымъ. Въ колоніяхъ, майоръ Линкольнъ, законы о брак предоставляютъ людямъ большую свободу… Скажу даже: опасную свободу.

— Но такъ какъ эти законы создали не мы съ вами и измнить ихъ не властны, то я надюсь, что вы разршите мн воспользоваться ими при всемъ ихъ несовершенств?

— Разумется. Внчать браки, крестить, хоронить — моя обязанность. Даже, можно сказать, главнйшая обязанность. Позвольте, майоръ, предложить вамъ отвдать этого напитка. Въ колоніяхъ мы его зовемъ «самсонъ». Лучше нтъ друга въ долгіе зимніе вечера.

— Напитокъ вполн заслужилъ свое названіе, — сказалъ Ліонель, отпивъ немного. — Его главное свойство — страшная крпость.

Считая дло ршеннымъ, Ліонель сказалъ нсколько словъ насчетъ часа, когда пастору придется пожаловать въ церковь. Докторъ богословія сдлалъ еще нсколько возраженій по поводу внчанія въ церкви, но Ліонель вс ихъ опровергъ. Тогда онъ заявилъ, что въ церкви вс огни погашены, и что церковникъ заболлъ, повидимому, оспой, которая свирпствуетъ въ город.

— Я беру на себя все устроить, — сказалъ Ліонель, — у насъ времени еще почти цлый часъ. Церковника я вамъ найду.

Докторъ богословія вынужденъ былъ согласиться на все. Нельзя же было даромъ брать деньги, а онъ уже ршилъ ихъ взять.

Ліонель вышелъ на улицу, надясь встртить какого-нибудь солдата и попросить его принять на себя обязанности церковника на полчаса. Но на улиц никого не было. Въ такую погоду вс сидли дома. Вдругъ онъ увидалъ человка, присвшаго у стны стараго магазина съ башнями, о которомъ въ этомъ разсказ часто упоминалось. Человкъ жадно глодалъ кость, которую ему кто-то удлидъ, должно быть, отъ своей скудной трапезы. При вид это-то несчастнаго Ліонель совсмъ забылъ, зачмъ онъ вышелъ на улицу, и ласково сказалъ ему:

— Здсь вамъ холодно утолять свой голодъ, пріятель.

Не переставая глодать кость, спрошенный отвчалъ съ мрачнымъ, недовольнымъ видомъ:

— Король можетъ не пустить корабли въ Бостонъ, а холода не впустить не можетъ.

— Да это Джобъ Прэй! — воскликнулъ Ліонель. — Пойдемъ со мной, юноша, я тебя накормлю лучше и дамъ погрться. Только скажи мн сперва: твоя мать можетъ дать мн фонарь?

— Въ магазинъ вамъ сегодня нельзя входить, — отвчалъ Джобъ ршительнымъ тономъ.

— A не можешь ли ты купить фонарь гд-нибудь тутъ по сосдству?

— Можно вотъ въ этомъ дом,- отвчалъ Джобъ, указывая на окна, въ которыхъ былъ виденъ слабый свтъ.

— Такъ вотъ теб денегъ. Сходи, купи.

Джобу, видимо, очень не хотлось идти.

— Ну же, иди, юноша, я не могу ни минуты ждать. A сдачу, какая будетъ, всю себ возьми.

— Джобъ пойдетъ, но только вы позвольте ему купить пищи для Нэбъ на остатокъ отъ этихъ денегъ.

— Да я же теб сказалъ: бери, покупай, что теб нужно. Я теб общаю, что ни ты, ни твоя мать не будете больше нуждаться ни въ одежд, ни въ пищ.