Лираэль

Ближе к вечеру Сэм начал понемногу отчаиваться. Он совсем изнемог. У него совершенно точно недостанет сил установить на ближайшую ночь охранительный ромб. Он потеряет сознание, только пытаясь мысленно представить себе знаки, – и мертвым достанется его беззащитное тело, распростертое на земле.

А еще усталость постепенно притупила все его чувства: поле зрения сузилось, и перед глазами плыли круги; а слух смутно улавливал разве что приглушенную поступь Капустки по мягкой, податливой лесной земле.

В этом состоянии принцу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: стук конских копыт внезапно стал звонче, а прохладный зеленоватый свет лесной чащи засиял резче и ярче. Сэм, заморгав, вскинул голову: оказывается, они выехали на просторную просеку – шириной шагов в сто, – что прорезала лес с юго-востока на северо-запад и тянулась в обоих направлениях, на сколько хватало глаз. Края ее уже начали зарастать молодыми деревцами, но точно по центру, ровному и незаросшему, пролегала мощеная дорога.

Сэм во все глаза уставился на дорогу, затем посмотрел вверх, на солнце, что до сих пор едва виднелось сквозь тенистую лесную крону.

– До сумерек осталось часа два, может, три, – пробормотал паренек, обращаясь к Капустке, повертел в руке стремя – и взгромоздился в седло. – Сегодня ты досыта наелась зерна, так, Капустка? Не говоря уж о том, что не слишком напрягалась в течение дня: шла себе шагом, меня на себе не тащила. А вот теперь пришел час расплаты: уж теперь-то мы поскачем во весь дух!

Сэм хихикнул про себя, вспомнив выражение, к которому так часто прибегали лихие герои на экране синематографа; парнишка пересмотрел немало кинокартин в «Сомерсби-Орфеуме» в Анцельстьерре.

– Вперед, Капустка! – воскликнул он. – Мы помчимся как ветер!

Но полтора часа спустя Капустка уже не мчалась как ветер, она снова перешла на шаг, то и дело спотыкаясь, бока ее лоснились от пота, а на губах выступила пена. Сэм чувствовал себя не лучше, но снова шел пешком, чтобы лошадь хоть немного оправилась. Что болело сильнее, нога или седалище, это еще вопрос.

И все-таки – спасибо дороге! – они проскакали лиг шесть, а то и все семь. Это уже, конечно, не королевский тракт, но давным-давно мостили и дренировали дорогу на совесть, так что сохранилась она превосходно.

Теперь дорога поднималась на небольшую гряду, причем напрямик, а не петляя туда-сюда. Приблизившись к вершине, Сэм вскинул голову, надеясь разглядеть впереди Раттерлин еще до наступления ночи. По его подсчетам, благодаря стремительной скачке и мощеной дороге они выгадали день с лишним пешего путешествия через лес, и теперь до реки, должно быть, рукой подать. Наверняка рукой подать.

Сэм даже приподнялся на цыпочки, но так ничего и не увидел.

Уж больно обманчива эта гряда, сплошь прогибы и впадины, будь они неладны, где тут самая высокая точка, так толком и не поймешь. Но наверняка Раттерлин покажется уже через минуту-другую.

Цок! Цок! Лошадиные копыта звонко ударялись о камень, заглушая стук Сэмова сердца, но только медленнее, куда медленнее. А сердце неистово колотилось в груди, все во власти надежды и страха.

Вот она, настоящая вершина! Сэм рванулся вперед, пытаясь разглядеть, что там, вдали, но прямо перед ним садилось солнце: огромный алый диск опускался на запад, ослепляя взгляд.

Юноша сощурился, прикрыл глаза рукой, поглядел снова – и там, под солнцем, блеснула широкая синяя лента, отражая оранжево-алые разводы обратно в небеса.

– Раттерлин! Ой! – воскликнул Сэм, споткнувшись о гребень и здорово отбив себе большой палец ноги. Но он и внимания не обратил на сиюминутную боль. Вот она, стремительная река, воды которой остановят любого мертвого! Река спасет его!

Вот только до нее еще примерно с пол-лиги, прикинул Сэмет, внезапно холодея, а ночь уже близка. А значит, и мертвые тоже. Они где-то здесь, неподалеку – может, даже впереди него. Наверняка за этой дорогой – и местом ее слияния с прибрежной тропой вдоль берега Раттерлин – бдительно следят.

А что еще хуже, сообразил Сэм, глядя сверху вниз на реку, он понятия не имеет, что станет делать, когда доберется до воды. А вдруг там не найдется ни лодки, ни плота?

– Торопись, – сказал Моггет из сумы за спиною. Сэм даже подпрыгнул от неожиданности – и вновь потянул Капустку за собою. – Надо успеть добраться до мельницы и укрыться там.

– Я не вижу никакой мельницы, – с сомнением протянул Сэм, снова затеняя глаза рукой. Разглядеть в деталях берег реки ему никак не удавалось: в глазах у него все плыло от недосыпания, а мозги отключились вовсе, точно у мертвого подручного.

– А между тем она там есть, – огрызнулся Моггет и выпрыгнул из сумы прямо на плечо к Сэму, заставив того пошатнуться. – Колесо не вращается: будем надеяться, мельница заброшена.

– И что в этом хорошего? – в изнеможении осведомился Сэм. – Не лучше ли, чтобы там были люди? Нас бы накормили и напоили…

– А ты бы хотел натравить мертвых на мельника и его семью? – перебил Моггет. – Потому что мертвые очень скоро нас отыщут – если, конечно, еще не отыскали.