Лираэль

– Надо бы в путь трогаться, – объявил Моггет: почти всю ночь он проспал, невзирая на стук и шипение, пока мертвые подручные пытались прорваться сквозь ромб. И, судя по его виду, готов был в любую минуту заснуть снова. – Если у вороны-кровавика хватит глупости подобраться поближе, убей ее, – посоветовал, зевнув, кот. – Это даст нам шанс удрать.

– Ну и чем же мне ее убить? – удрученно осведомился Сэм. Даже если кровавик снизится, юноша слишком обессилел, чтобы прибегнуть к заклинанию Хартии, а лука при нем нет.

Ответа не последовало. Моггет уже уснул, свернувшись клубочком в переметной суме; оставалось только погрузить его на лошадь. Сэм вздохнул, усилием воли заставил себя заседлать Капустку. Но невзирая на усталость, мысли его снова и снова возвращались к проблеме вороны-кровавика. Как верно заметил Моггет, пока тварь следит за ними, другие мертвые с легкостью их отыщут. А ведь в следующий раз среди них может оказаться кто-то из великих мертвых, или мордикант, или меньшие мертвые просто нагрянут в большем количестве… Сэму предстоит ночевать в лесу еще по меньшей мере дважды, а с каждым часом он слабеет и устает все больше.

«Но, – подумал он, глядя на пересохшее русло реки и сотни красивых обкатанных камушков, – у меня хватит сил наложить на камень знак точности и соорудить пращу из запасной рубашки». А пользоваться пращой Сэм умел. Джалл Орен стремился обучить королевских детей владению самыми разными видами оружия.

Впервые за несколько дней слабая улыбка озарила лицо Сэма, прогоняя усталость. Парнишка взглянул в небо. Вот вам пожалуйста, ворона-кровавик и в самом деле кружила ниже, чем вчера: тварь совершенно обнаглела, видя, что лука при Сэме нет и он явно неспособен предпринять хоть что-нибудь. Расстояние, конечно, все равно великовато, но зачарованный Хартией камень долетит.

Все еще усмехаясь про себя, Сэм присел, украдкой подобрал несколько подходящих камней и оторвал рукава от запасной рубашки. И решил: пусть ворона-кровавик пролетит за ними еще немного и совсем расхрабрится. А вот тогда тварь сполна заплатит за то, что шпионит за принцем Древнего королевства.

Сэм повел Капустку в поводу на запад вдоль русла речушки, пока она не слилась с другим, более широким потоком, и остановился, выбирая направление: вверх по течению, на северо-восток, или вниз по течению, на юго-запад.

Притворяясь, будто замешкался на распутье, Сэм, укрывшись за крупом лошади, зачаровал камень и вложил снаряд в самодельную пращу. Ворона-кровавик, заметив нерешительность путника, снизилась разузнать, какой путь тот выберет. Более широкий и быстрый поток твари явно не нравился; возможно, она надеялась, что всадник повернет назад.

Сэм дождался, чтобы ворона оказалась в самой нижней точке спирали, как можно ближе к нему. Отошел на шаг от Капустки, раскрутил пращу над головой. И, точно выбрав момент, выкрикнул: «Ха!» – и камень взвился в воздух.

В распоряжении вороны-кровавика был только миг, и тупая, ослепленная солнцем мертвая тварь просто прянула навстречу выпущенному из пращи камню и столкнулась с ним грудью. Во все стороны полетели перья, сухие косточки и ошметки гнилого мяса.

Отвратительная тварь низверглась с небес – к полному удовлетворению, а потом и к нескрываемой радости Сэма. Смятый комок перьев с плеском плюхнулся в реку, и фрагменты мертвого духа, в нем заключенные, тотчас же вышвырнуло туда, откуда дух явился. Более того, остальные обрывки того же самого духа течение тоже неизбежно утянет обратно в Смерть. Так что любая ворона-кровавик, «родственная» этой, необъяснимым образом упадет наземь, где бы она ни находилась.

Теперь, когда с кровавиком было покончено, Сэм уже не ощущал поблизости присутствия мертвых. Тень-подручные, надо думать, давным-давно попрятались, да и мертвые подручные, если кто-то из них уцелел, – тоже. Разум, повелевающий ими издалека, возможно, предположит, что Сэм поедет на юго-запад, к реке Раттерлин, но этот кто-то все равно наверняка знать не будет и, скорее всего, засомневается и разделит силы, повышая тем самым шансы беглеца на спасение.

– У нас есть надежда, о мой верный скакун! – весело провозгласил принц и направил Капустку к звериной тропинке, идущей параллельно потоку. – У нас со всей определенностью есть надежда.

Но по мере того как шли часы, а продвигаться приходилось все медленнее и все с бо́льшим трудом, надежда эта постепенно угасала. Ехать верхом уже не представлялось возможным. Поток сделался глубже, течение ускорилось, но при этом русло сузилось до трех-четырех шагов в ширину, так что невозможно было ни переждать ночь в воде, ни разбить лагерь, защищенный со всех сторон.

Тропка между тем тоже сужалась, теряясь в зарослях. Сэму приходилось прорубаться сквозь нависающие ветки, высокие кусты и колючие плети ежевики. Руки его покрылись множеством царапин и ссадин, а на росчерки подсыхающей крови стаями слетались мухи. Со временем за мухами подтянутся и мертвые. Они чуют кровь издалека, чем свежее – тем лучше.