Лираэль

Но назавтра все началось сначала – и мучениям конца-краю не предвиделось. Эллимир не могла – или не хотела – понять, что угрюмая замкнутость брата вызвана серьезными причинами. Поэтому она просто-напросто придумывала для него новые занятия. Что еще хуже, Эллимир стала навязывать ему младших сестриц своих подруг, явно полагая, что хорошая девушка, конечно же, сумеет понять, что с ним не так. Естественно, Сэм тотчас же преисполнялся неприязни к любой красавице, которую Эллимир так откровенно усаживала рядом с ним за ужином или которая, «случайно проходя мимо», заглядывала в мастерскую с просьбой починить сломавшийся замочек на браслете. Непрестанная тревога по поводу книги и по поводу возвращения матери истощила все его эмоциональные силы: в таком состоянии принцу было не до друзей и уж тем более не до романтических увлечений. Так что за ним закрепилась репутация холодного, мрачного нелюдима, причем не только среди юных дам, представленных ему сестрой, но и среди всех сверстников во дворце. Даже те, с кем Сэмет водил дружбу в былые годы, возвращаясь домой на каникулы, теперь не находили никакого удовольствия в его обществе. А Сэм, поглощенный своими горестями и по уши занятый своими официальными обязанностями, едва ли замечал, что сверстники его избегают.

Принцу случалось обменяться словечком-другим с Брелем, поскольку они оба оказывались на второй по высоте башне примерно в одно и то же время. К счастью, стражник от природы был человеком неразговорчивым и нимало не раздражался на Сэмову молчаливость, а также и на его привычку прерываться на полуслове и надолго устремлять отрешенный взгляд на город и море.

– Сегодня ваш день рождения, – отметил Брель одним ясным и очень морозным утром. Едва рассвело; в небе еще виднелась луна в радужном кольце, как это бывает только в самые холодные зимние ночи.

Сэм кивнул. День его рождения наступал через две недели после праздника Середины Зимы и неизбежно терялся в свете события более крупного. А в этом году так и вовсе прошел уныло из-за затянувшегося отсутствия Сабриэль и Оселка: венценосная чета смогла лишь прислать поздравления и подарки, которые, хотя и выбирались с заботой и любовью, Сэма нимало не порадовали. Тем более что в числе подарков было сюрко, украшенное серебряными ключами Абхорсена в темно-синем поле и золотой башней королевского рода в алом поле, а также книга Мерхана «О сковывании элементалей Свободной магии».

– Подарки-то хороши? – полюбопытствовал Брель.

– Сюрко, – пожал плечами Сэм. – И книга.

– Ясно, – откликнулся Брель, похлопывая рукой о руку, чтобы восстановить кровообращение. – А меча, значит, не досталось? Или там собаки?

Сэм покачал головой. Он не мечтал ни о мече, ни о собаке, но и тому и другому он порадовался бы куда больше, чем доставшимся ему подаркам.

– Держу пари, принцесса Эллимир приготовила для вас что-нибудь особенное, – помолчав, предположил Брель после долгого размышления.

– Вот уж сомневаюсь, – фыркнул Сэм. – Она скорее какой-нибудь дополнительный урок мне в расписание добавит.

Брель снова похлопал рукой о руку и постоял немного, неспешно оглядывая горизонт с юга на север.

– Так с днем рождения! – промолвил стражник, когда голова его наконец вернулась в прежнее положение. – Сколько стукнуло-то? Восемнадцать?

– Семнадцать, – буркнул Сэм.

– А, – откликнулся Брель и зашагал по коридору в обход башни – обозревать местность с другой стороны.

Сэм спустился вниз.

Эллимир и в самом деле устроила пир в честь дня рождения брата в парадном зале, но праздник обернулся сплошным разочарованием, главным образом из-за унылого настроя Сэма, что распространялся на всех присутствующих. Танцевать принц отказался: ведь только в этот единственный день в году он мог позволить себе сказать «нет»; а значит, все остальные танцевать тоже не могли – ведь это же Сэмов день рождения! Он не стал открывать подарки на глазах у всех – просто потому, что не захотел! – и неохотно ковырял вилкой жареную меч-рыбу с лаймом и пшенкой с маслом – некогда свое любимое блюдо. Словом, вел себя принц как избалованный, капризный семилетка, а не молодой человек семнадцати лет. Сэм все понимал, но удержаться не мог. Впервые за много недель он мог ослушаться сестринских приказов или, как она сама выражалась, «настоятельных рекомендаций».

Пир закончился рано, все остались недовольны и злились друг на друга. Выйдя из зала, Сэм направился к себе в мастерскую, не обращая внимания на перешептывания и косые взгляды. Плевать он хотел на то, что о нем подумают. Джалл Орен проводил юношу тяжелым взглядом из-под нависших век. Канцлер наверняка наябедничает родителям Сэма о дурном поведении принца, когда те вернутся, а то и в письме подытожит все свои обоснованные страхи касательно того, что с Сэметом не так.