Лираэль

Это и в самом деле приехал Оселок. Сэм увиделся с ним уже двадцать минут спустя в семейных покоях – огромной комнате тремя этажами выше парадного зала, с одним-единственным длинным окном, что выходило на город, а не на море. Когда Сэм вошел, Оселок разглядывал сверху свою столицу, наблюдая, как тут и там загораются огоньки. Яркие огни Хартии и мягкие масляные огоньки, мерцающие свечи и очаги. В Белизаэре это едва ли не лучшее время: теплый весенний вечер, когда зажигают огни.

Как всегда, Оселок выглядел усталым, хотя уже успел снять с себя доспехи и дорожную одежду и быстро принять ванну. Сейчас на нем был анцельстьеррский банный халат; курчавые волосы еще толком не высохли. При виде Сэма он заулыбался; отец и сын пожали друг другу руки.

– Ты выглядишь куда лучше, Сэм, – похвалил Оселок, отмечая, как Сэм разрумянился после фехтовальной тренировки. – Хотя я, признаться, надеялся, что этой зимой в тебе разовьется талант писать письма.

– Ммм. – Сэм за всю зиму написал отцу только два письма, ну и порою добавлял фразу-другую к посланиям Эллимир, куда более регулярным. Эти безличные письма и приписки ничего особенно интересного в себе не содержали. Вообще-то, Сэм набросал несколько признаний куда более содержательных, но, как и те, что были адресованы матери, они отправились прямиком в огонь. – Пап, я… – неуверенно начал было Сэм, ощущая невыразимое облегчение: наконец-то он заговорил о том, что угнетало его всю зиму. – Пап, я не смогу…

Но не успел он продолжить, как дверь распахнулась – и вбежала запыхавшаяся Эллимир. Сэм тотчас же прикусил язык и свирепо зыркнул на сестру, но та, не обращая на него никакого внимания, бросилась к Оселку и с видимым облегчением обняла его.

– Папа! Я так рада, что ты наконец дома! – воскликнула она. – И мама тоже!

– Одна большая, счастливая семья, – пробурчал Сэм себе под нос.

– Что такое? – переспросил Оселок. В голосе его прозвучала строгая нотка.

– Ничего, – откликнулся Сэм. – А мама где?

– Внизу, в хранилище, – медленно проговорил Оселок. Обнимая одной рукой Эллимир, другой он притянул к себе Сэма. – Вы только не волнуйтесь, но ей необходимо было спуститься к Великим Камням. Она ранена…

– Ранена! – хором воскликнули Эллимир и Сэм, резко обернувшись друг к другу, так что теперь все трое образовали тесный кружок.

– Не слишком серьезно, – поспешно объяснил Оселок. – Какая-то мертвая тварь укусила ее в ногу, но в тот момент Сабриэль не могла принять нужных мер, и рана загноилась.

– И теперь она… неужели она теперь… – встревоженно пролепетала Эллимир, в ужасе глядя на свою собственную ногу. Судя по выражению ее лица, девушка с трудом представляла себе Сабриэль в беспомощном состоянии – ту самую Сабриэль, которая неизменно владела собою и ситуацией.

– Нет, ногу отнять не придется, – твердо заявил Оселок. – Ей пришлось спуститься к Великим Камням Хартии, потому что оба мы просто-напросто слишком устали, чтобы наложить необходимые исцеляющие заклинания. А теперь мы с вами все там к ней присоединимся. Там, кстати, очень удобно переговорить наедине. Устроим, так сказать, семейный совет.

Хранилище, где высились шесть Великих Камней Хартии, являлось своего рода сердцем Древнего королевства. Прикоснуться к Хартии, этому неиссякаемому источнику магии, в королевстве можно было отовсюду, но даже обыкновенные камни Хартии заметно облегчали доступ и действовали как каналы Хартии. А вот Великие Камни были, по всей видимости, частью Хартии, а не просто с нею связаны. В то время как Хартия содержала в себе и описывала все живое, все сущее и все вероятности и пребывала везде, она в особой степени сосредоточилась в Великих Камнях, в Стене и в крови королевского семейства, а также Абхорсенов и Клэйр. Поэтому, когда Керригор разбил два Великих Камня, а королевский род, с некоторой долей вероятности, прервался, Хартия словно ослабла и Свободная магия и мертвые вырвались на волю.

– Может, мы лучше прямо здесь посовещаемся, когда мама закончит накладывать заклинания? – предложил Сэм.

Невзирая на всю его значимость для королевства, хранилище не вызывало у принца большой любви еще до того, как юношей овладел непреодолимый страх перед Смертью. Камни сами по себе были средоточием благодати, даже вода вокруг них казалась теплее, но вот во всей остальной части хранилища царили холод и ужас. Здесь Керригор некогда убил мать и сестер Оселка, а еще позже здесь погиб и отец Сабриэль. Сэму даже задумываться не хотелось, каково оно было в ту пору, когда два камня стояли расколотыми, а во тьме затаился Керригор со своими магическими чудищами и мертвыми прислужниками.

– Нет, – покачал головой Оселок, у которого было куда больше оснований, нежели у сына, страшиться этого места. Но от этого страха король избавился давным-давно в своих долгих трудах по восстановлению расколотых камней с помощью собственной крови и обрывков давно позабытой магии. – Это единственное место, где нас точно не подслушают; а мне нужно рассказать вам обоим много такого, чего не должен узнать никто другой. Сэмет, захвати вина. Нам оно понадобится.