Лирика

Не то чтобы очень часто,
Но до сих пор вспоминаю
Простреливаемый участок
По дороге к переднему краю.

Затаила в себе ложбинка
Прищур глаз, терпеливо ждущих…
Перед нею всегда заминка
Возникала у всех идущих.

И таких, кому б не хотелось
Повернуть и уйти от смерти,—
Нет, таких среди нас не имелось,
Вы уж на слово мне поверьте.

Но любой из моих знакомых
Шел на метры отвагу мерить,
Уповая в душе на промах,—
Тут уж тоже прошу поверить.

Был я, в общем, других не хуже,
Серединка наполовинку,
И, ремень затянув потуже,
За другими нырял в ложбинку.

И одни, задохнувшись бегом,
Проскочив сквозь смерть, отдыхали,
А другие, в обнимку со снегом,
По-пластунски его пахали…

Послан в роту своей газетой,—
День январский был, ледовитый,—
Полз я, помню, ложбинкой этой,
Вдруг — лежит лейтенант убитый.

Он лежит — и не видно крови
На его полушубке белом.
Удивленно приподняты брови
На лице его окаменелом.

Словно спит он, и словно снится
Сон какой-то ему хороший.
И белеют его ресницы,
Припорошенные порошей.

Спит и словно бы знает это.
Вот и выполнена работа…
Без нагана спит, без планшета,—
Захватил уже, видно, кто-то.

Был морозец в ту зиму лютый.
Полежали мы с ним, как братья.
Может, две, может, три минуты…
Отдышавшись, пополз опять я.

Вот и все. Ни о чем особом
Не поведал я вам, признаться.
Только мыслями к тем сугробам
Стал под старость я возвращаться.

Неужели все это было?..
Как мы все-таки все устали.
Почему судьба не судила
Поменяться мне с ним местами?

1967

ДАТСКАЯ ЛЕГЕНДА

Немцы заняли город
                               без боя, легко, на бегу,
И лишь горстка гвардейцев,
                               свой пост у дворца не покинув,
В черных шапках медвежьих
                               открыла огонь по врагу
Из нелепых своих,
                               из старинных своих карабинов.

Копенгаген притих.
                               Вздорожали продукты и газ.
В обезлюдевший порт
                               субмарины заходят во мраке.
Отпечатан по форме
                               и за ночь расклеен приказ
Всем евреям надеть
                               нарукавные желтые знаки.

Это было для них,
                               говорили, началом конца.
И в назначенный день,
                               в тот, что ныне становится сказкой,
На прогулку по городу
                               вышел король из дворца
И неспешно пошел
                               с нарукавною желтой повязкой.

Копенгагенцы приняли
                               этот безмолвный сигнал.
Сам начальник гестапо
                               гонял неприметный «фольксваген»
По Торговой,
                   к вокзалу,
                                  за ратушу,
                                                  в порт,
                                                             на канал —
С нарукавной повязкой
                               ходил уже весь Копенгаген!..

Может, было такое,
                               а может быть, вовсе и нет,
Но легенду об этом
                               я вам рассказал не напрасно,
Ибо светится в ней
                               золотой андерсеновский свет,
И в двадцатом столетье
                               она, как надежда, прекрасна.

1967

МЕСТО ДУЭЛИ

Г. Г. Нисскому