Лирика 30-х годов

Зла в Афоне нет и следу,
Предушевный паренек.
Любит вечером к соседу
Он зайти на огонек.

«Добрый вечер, Пал-Иваныч!»

И пожатие руки.
Пал-Иваныч с книгой на ночь:
Над евангельем Луки.

«Добрый вечер, друг Афоня!

Из райкома аль в райком?
Посиди, за чем погоня?
Побалуемся чайком».

Так уютно,

Так приютно,
Самоварчик так поет.
Пал-Иваныч поминутно
Чашку с чаем подает.

Говорит он так солидно,

Речь такую слушать век, —
Сразу видно,
Сразу видно,
Что хороший человек.

Есть грешок в нем: богомолен.

Ну да бог ему простит,
Сам живет он, — всем доволен
И предрика угостит.

Жил когда-то он богато,

А теперь наоборот.
Мало ль было что когда-то?
Нынче он, как весь народ.

Все в колхоз, и он туда же,

Подтянув себе живот.
Получилось как-то даже:
Он в колхозе счетовод.

На мудрейшие задачи

У него готов ответ:
«Как по части хлебосдачи,
Пал-Иваныч, сбою нет?»

Пал-Иваныч тихо крякнет:

«Первым делом важен план-с». —
Раз-другой на счетах брякнет
И покажет весь баланс.

«Вот себя заобеспечим…

Не умрет без нас Москва…»
Крыть его, глядишь, и нечем,
Потому что — голова.

Видно все как на ладони,

Вот какие, мол, дела.
Ясно сразу для Афони:
Хлебосдача тяжела.

Вот с весны в колхозе кони

Чтой-то стали подыхать.
Ясно сразу для Афони:
Всей запашки не вспахать.

Нет порядочной супони,

А не то что — хомута.
Ясно сразу для Афони:
Не колхоз, а срамота.

Люди — лодыри и сони…

Хоть бежать отсель бегом…
Ясно, ясно для Афони:
Пал-Иваныч прав кругом.

Искривил Афоня губы,

Ус досадливо грызет:
«Отчего бы, почему бы
Так колхозу не везет?

Враг бы нам подставил ногу,

Так с врагами — благодать:
Кулаков у нас, ей-богу,
Не слыхать и не видать!»

«Весь колхоз перепололи.

Где тут взяться кулаку?..
Подогреть чаишку что-ли?
Я подбавлю сахарку».

Так уютно,

Так приютно,
Самоварчик так поет.
Пал-Иваныч поминутно
Чашку с чаем подает.

Говорит он так солидно.

Речь такую слушать век.
Сразу видно,
Сразу видно,
Что хор-ро-ший человек!

Живое звено

Смерть. С ней мирится ум, но сердце не
   мирится,
Болезненно сжимаясь каждый раз.
Не верится, что нет бойца, что он — угас:
Улыбкою его лицо не озарится,
Морщинки ласково не набегут у глаз.

Внезапным натиском смертельного недуга

Боец сражен. Поникла голова.
…Последний путь. Прощальные слова.
С останками испытанного друга
   Простилась скорбная Москва.
Прощай, Барбюс! Ты — мертв. Но образ
   твой — он вечен,
Как вечно то, чему так честно ты служил.
На родине своей ты будешь встречен
Железным строем тех, чьей славой ты отмечен,
Чьей героической борьбой дышал и жил.

Нас разлучат с тобой леса, долины, реки,

Но ты для нас в краю своем родном
С друзьями нашими останешься навеки
   Живым и творческим звеном.