Лишь звук пролетевшей пули (СИ)

Звонок раздался, когда Ира, прижимая к себе изящные тарелки, одновременно пыталась дотянуться до бокалов в самой глубине кухонного шкафчика. Хрупкий фарфор, тихо звякнув, брызнул осколками во все стороны. Кто там говорит, что посуда бьется к счастью?

Распахнув дверь, Ира первым делом натолкнулась на улыбку — нагловато-широкую и мятно-липкую.

— Вы ведь мама Саши Зимина?

========== Часть 32 ==========

Когда Паша, кое-как придав своей квартире более-менее приличный вид, пригодный для приема гостей, спустился вниз, до него уже на лестничной клетке донеслись звуки не то разгорающихся боевых действий, не то надвигающейся грозы вместе с цунами, торнадо и прочими стихийными бедствиями разом.

Дверь была приоткрыта, так что приглашения Ткачев дожидаться не стал, просочившись сначала в коридор, а затем и на кухню, откуда доносились аппетитные запахи и громовые раскаты начальственного голоса.

— А… что тут происходит, стесняюсь спросить? — Паша окинул взглядом несколько странную мизансцену: накрытый стол с легким намеком на романтику, понуро сверлившего взглядом пол Саню и устроившуюся на стуле девчонку примерно его возраста — ручки на коленях, невинное личико оскорбленного до глубины души ангелочка и заинтересованный взгляд в сторону вновь прибывшего. Ирина Сергеевна, непривычно раскрасневшаяся, в навевающем не самые уместные мысли и желания халатике, пышущая гневом и раздражением, довершала картину. Паша ожидал, что его тут же выставят за дверь, однако возмущение товарища полковника, видимо, оказалось слишком велико.

— Ты только полюбуйся! — вновь завелась она, непередаваемо-выразительным жестом обведя более молодую часть компании. Короткие широкие рукава халатика нервно взметнулись цветастыми крыльями. — Только полюбуйся на этих… на этих… Я даже не знаю, как их назвать!

— Мам! — попытался было встрять Сашка, но получил в ответ разъяренный взгляд.

— А ты вообще молчи, герой-любовник, тоже мне! Школу закончить не успел, а туда же! О чем ты думаешь вообще?!

— Так чего случилось-то, я так и не понял? — нахмурился Паша, хотя медленно начал догадываться, что происходит.

— У нас с Сашей будет ребенок, — выдал не по годам умело накрашенный ангелочек.

— Ох ты ж е!.. — не сдержался Ткачев. — Ну ты, Сань, даешь стране угля!

— Я… — начал было Зимин, но вновь напоролся на родительский гнев.

— Марш к себе! Ты уже и так до хрена чего сказал, а еще больше сделал!

— Мам…

— Сань, на пару слов, — перебил Паша, не дожидаясь новой вспышки. Зимин, опасливо покосившись в сторону матери, неохотно поднялся и вышел следом.

— Ну, давай рассказывай, — Ткачев, поплотнее притворив дверь, устроился в кресле.

— Чего рассказывать? — буркнул Саня, изучая плакат на стене напротив.

— Сань, я тебе морали читать сейчас не буду, да? Ты парень уже взрослый. Я и сам в твоем возрасте… Ладно, это неинтересно. Я понимаю, с мамой ты не обо всем можешь поговорить, но есть же интернет, телик, реклама… Щас вон на эти темы чуть ли не из каждого утюга трындят. Как ты умудрился-то?

— Не знаю, — выдавил Александр. Уши у него стали пунцовыми. — Мы с ней всегда… ну… это…

— Чего-то я совсем запутался, — Паша озадаченно потер подбородок. — Вы с ней сколько встречаетесь?

— Два месяца… ну почти…

— Скорому поезду за вами не угнаться, — покачав головой, присвистнул Паша и решительно поднялся. — Вот что, Сань. Поговори со своей… Джульеттой, елки-палки, убеди ее к врачу пойти.

— Это еще зачем? — моментально вскинулся Саша.

— Да не трясись ты, никто ее насильно “под нож” не потащит. Просто… есть у меня кое-какие сомнения.

— Какие еще сомнения? — напрягся Александр, непонимающе хмурясь.

— Да так, — уклончиво ответил Ткачев и, не дожидаясь дальнейших расспросов, выскользнул из комнаты.

— Что там? — мрачно поинтересовалась уже сидевшая в одиночестве Ирина Сергеевна, при виде Паши отставляя открытую бутылку вина. Разгневанной начальница больше не выглядела, скорее усталой, загруженной и какой-то растерянно-пришибленной, даже беспомощной.

— Вы не переживайте, Ирин Сергевна, я завтра смотаюсь в пару мест, выяснить надо кой-чего, тогда и решим, что делать.

— Что выяснить? — вздернула бровь Ирина. — Чего-то ты темнишь, Ткачев.

— Ну вот выясню, тогда и расскажу, — увильнул от ответа Паша. Успокаивающе сжал тонкое плечо в гладком шелке. — Да не волнуйтесь вы так, все решим. В конце концов, если эта девчонка реально… Уж справимся как-нибудь. Хоть узнаю, что такое дедом быть.

— Очень смешно! — сердито фыркнула Ирина Сергеевна, но, не сдержавшись, тут же рассмеялась — видимо, очень красочно представила Ткачева в роли “деда Паши”. — Ткачев, а если серьезно? С чего ты вдруг решил… мы ведь… — и неожиданно замялась, демонстрируя едва ли не уникальный случай начальственного смущения. Поразительно это для нее было — в то время как родной Сашкин отец свалил в закат, за долгие годы вспомнив о сыне лишь раз, когда ему что-то понадобилось, совершенно чужой по сути человек готов решать не только ее проблемы, но и проблемы ее сына.