Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Так, в итальянской 6-серийной телевизионной костюмированной драме режиссера Сандро Больки[416] (художником-постановщиком был Пьер Карден) Анну сыграла Леа Массари, сорокалетняя актриса, с очень ярким лицом, выразительнейшими живыми глазами и чудесным серебристым смехом, сыгравшая до этой роли еще в тридцати картинах, в том числе в экранизации романа Толстого «Воскресение» (1958, Мария Павловна) и в мини-сериале «Братья Карамазовы» (1969, Грушенька). Вронский, 37-летний Пино Колицци, увы, вполне зауряден – и внешне, и как характер: трудно представить себе эту Анну, пожертвовавшую всем для этого Вронского: его деланной страстности и вдохновенного блеска глаз хватило только на первые три серии, далее он все более сдержан, строг и хмур; артист играет Вронского, которому Анна с ее любовью надоела, надоели проблемы, связанные с ней и ее страданиями: ни улыбка, ни слова любви отныне не выдавливаются из него, одно неизменное «basta»… А потом еще и окрики, когда он выходит из себя…

Фильм сделан достаточно подробно (некоторые сцены, те особенно, где нет Анны с Вронским, выглядят слишком театрально и затянуто), с роскошными богатыми декорациями. Сохранены основные сюжетные линии – место нашлось и для Константина Левина с его женитьбой на Кити, и для его отношений с братом Николаем; Анне дали родить дочь от Вронского, с последующей очень реалистической сценой ее послеродовой горячки, когда у постели больной встречаются Алексей Александрович и Алексей Кириллович.

Реализм нарастает от сцены к сцене – так что есть и опиум, которым злоупотребляет Анна, и ссоры с Вронским, из которых понятно, что он с трудом выдерживает ситуацию, и, наконец, железнодорожные рельсы…

В Эпилоге – все, как в романе: Вронский уезжает на войну в Сербию, Каренин стоит у люльки с дочкой Анны, Левин и Кити счастливы друг другом и новорожденным сыном. Жизнь и смерть, счастье и беда ходят рядом.

Правда, взгляд русского зрителя не может не отметить «странности» картины: герои не катаются на коньках зимой, а играют в крокет летом; Анна зачем-то путешествует с белой пушистой собачкой, которую не спускает с рук (будто она не толстовская героиня, а чеховская «дама с собачкой»). На вокзале, куда приезжает Анна и где ее встретит Стива, висит расписание поездов, как и положено, на русском языке, – ведь действие происходит в России, а не в Италии. Но в перечне городов, куда отправляются поезда из Москвы, стоит в том числе и Свердловск – грубый анахронизм; надо бы Екатеринбург, как он называется сейчас и как он назывался в досоветские времена. Так же обстоит дело и с Улан-Удэ – только в 1934 году Верхнеудинск был переименован в Улан-Удэ. И само расписание выполнено с большими опечатками и в современной орфографии, без «ятей» и «еров». Камера долго смотрит на это странное расписание, и зритель не может не заметить историческую небрежность. Простительную, конечно…

Испанская «Анна Каренина» 1975 года, снятая для телевидения режиссером Фернандо Дельгадо с Марией Силва и Пако Валладересом в главных ролях[417], – стильный черно-белый фильм, с искусными рисованными заставками, состоит из двадцати коротких главок (capitulo), общей протяженностью в 430 мин. (более семи часов). Хронометраж позволяет разгуляться сценаристам – в картине много времени посвящено «либертину» Стиве Облонскому, образцовому Константину Левину и его долгим беседам с Долли и Кити. Много разглагольствует «святоша» Лидия Ивановна, наставляя Каренина на путь истинный.

Поместились и сцены послеродовой горячки Анны и примирения у ее постели Каренина и Вронского с последующей попыткой самоубийства Вронского. О путешествии Анны и Вронского в Италию в картине упоминается, что оно было. Сцена в опере разыграна таким образом, что мы видим только, как Анна в ярости и бешенстве возвращается из театра – из-за тех унижений, какие ей довелось там испытать; ее лицо искажено, она не похоже на ту уверенную в себе сияющую красавицу, какой была в начале картины.

Но – фильм обошелся без скачек, падения Вронского с лошади и выстрела в нее из пистолета, без нарушения Анной светского этикета на публике; кроме того, ее ни разу не показали у колыбели новорожденной дочери – в отличие от Кити, счастливое материнство которой картина не скрывает.

Вронский, высокий мужчина с черной бородой и пышными усами, копной густых длинных волос в военном мундире неизвестно каких войск, похожий на кубинского революционера, ведет себя в сценах обольщения Анны настолько индифферентно, что кажется персонажем бутафорским (на его фоне Облонский, Каренин и даже Левин выглядят много ярче и живее). Темперамент Вронского просыпается только в сценах размолвок и ссор – у него горят глаза, звенит голос. Ни о какой общественной деятельности Вронского в уезде или губернии в фильме не упоминается, чем он занят, не очень ясно.