Литературная классика в соблазне экранизаций. Столетие перевоплощений

Стоит отметить, что в картине слегка изменен финал: она завершается не только ремаркой о раскрытых ртах трех героев, а утверждением брата, что такого проходимца, как Горбушкин, все равно скоро «заберут».

Картина, сколь бы идеологически невинной она ни казалась, на экраны в 1940 году так и не вышла: свободная сатира в СССР не одобрялась, поощрялись лишь развлекательные, а не обличительные фильмы; отсутствие в центре картины положительного героя лишало ее прокатной перспективы, самому Зощенко грозила опала и травля, которая нашла свое завершение в 1946 году выходом постановления ЦК ВКП(б) «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», в котором писатель был назван «трусом», «пошляком», «подонком от литературы» и которое надолго поставило крест на его литературной жизни.

Метафорически фильм 1940 года по пьесе М. Зощенко можно условно интерпретировать и как «преступление» писателя против ожиданий власти, и как «наказание» его этой властью за политическую нечуткость к социальному заказу и политическому моменту.

IV

Спустя 21 год после американской звуковой экранизации, в декабре 1956 года на экраны вышел французский черно-белый звуковой полнометражный (107 мин.) художественный фильм-экранизация режиссера Жоржа Лампена по мотивам романа «Преступление и наказание» («Crime et Chatiment»)[477]. Действие романа перенесено во Францию конца 1940-х годов, все действующие лица картины – французы с французскими именами. В главных ролях были заняты: студент Рене Брюнель (Родион Раскольников) – Робер Оссейн, Лили Марселин (Соня Мармеладова) – восемнадцатилетняя Марина Влади, комиссар Галле (Порфирий Петрович) – Жан Габен. Петра Лужина авторы картины соединили с Аркадием Свидригайловым – персонажа по имени Антуан Монестье (в картине он пожилой хозяин антикварной лавки и плотоядный любитель молоденьких девушек) сыграл Бернар Блие.

С точки зрения тяжести преступления студенту Рене Брюнелю вышло «послабление» и «облегчение» – он был избавлен от тройного убийства: в руки ему дали не топор, а выкидной нож с длинным лезвием; он держит его в своей комнате, под матрацем, в салфетке из холстины. Этим ножом он и пырнул мадам Орвэ (ростовщица Алена Ивановна, 83-летняя актриса Габриэль Фонтан) спереди в грудь одним точным ударом, а не дважды по темени обухом топора, держа его двумя руками, как в романе. Зритель видит крупный план: недоверчивая и малоприятная старая дама (впрочем, очень аккуратно, с особым старомодным шиком одетая, живущая в нарядной, хорошо меблированной квартире) пытается открыть туго перевязанную коробочку с закладом и спрашивает, не украл ли он золотой крестик, который принес, а Рене сообщает, что студенты не воры, они, дескать, изучают римское право, потом гражданское, общественное – и на этих словах вынимает из кармана нож, тот легко раскрывается лезвием вперед, и направляет его на мадам. Она заслоняет рукой лоб, но Рене идет с ножом прямо на нее и, видя ее искаженное лицо с открывшимся от ужаса ртом, вонзает орудие убийства по самую, видимо, рукоятку. Отвратительное зрелище ее смертельного ранения зрителю показывают скупо, только ручеек темной крови вытекает из-под тела, которое убийца сразу же накрывает скатертью, сдернутой со стола; худые ноги мадам торчат из-под скатерти. Беременной же сестры у мадам нет, и убивать ее Брюнелю – по черепу, острием, прорубив всю верхнюю часть лба, почти до темени, как в романе, – к счастью, не пришлось.