Литературная Москва. Дома и судьбы, события и тайны

Здесь, в этом доме, все будущие проблемы с его детьми — Александром, Львом и Ольгой — были еще впереди, хотя их, наверное, можно было и предвидеть. Пишут, что из-за непомерного эгоизма он был почти равнодушен к детям, заботился лишь о собственных удовольствиях, был скуп, ленив и заносчив. Был по обычным меркам довольно состоятелен, семь тысяч десятин земли и более тысячи душ в Нижегородской губернии, да «за женой» получил более тысячи десятин в Псковской губернии, но за всем этим надо было следить, а он, пишут, ни разу не посетил свои поместья, передоверяя их мошенникам-управляющим. Неудивительно, что его нещадно грабили и обманывали, да так, что в доме порой ничего, кроме «прогорклого масла», и не было. Известно, например, письмо его дочери, Ольги Павлищевой, своему мужу: «Вообрази, — пишет она, — что в прошлом году имение Болдино описывали пять раз… Можешь себе представить, в каком состоянии находится отец… Он хуже женщины: вместо того чтобы прийти в движение, действовать, он довольствуется тем, что плачет. Не знаю, право, что делать, — я отдала все, что могла, но это все равно что ничего, из-за общих порядков дома, из-за мошенничества людей… Когда у него просят денег на дрова и сахар, он ударяет себя по лбу и восклицает: „Что вы ко мне приступаете? Я несчастный человек!“» Да и поэт жаловался брату на жадность отца: «Когда больной, в осеннюю пору или в трескучие морозы, я брал извозчика от Аничкина моста, он вечно бранился за восемьдесят копеек, которых, верно бы, ни ты, ни я не пожалели и для слуги».

Отец и сын часто ссорились, отказывались жить «одним домом», что в Петербурге, что в Михайловском, иногда годами не разговаривали, даже когда поэт был уже во всероссийской славе. Отец поэта и в 1826 г. писал в негодовании брату, Василию Львовичу: «Нет, добрый друг, не думай, что Александр Сергеевич почувствует когда-нибудь свою неправоту передо мною. Если он мог в минуту своего благополучия, и когда он не мог не знать, что я делал шаги к тому, чтобы получить для него милость, отрекаться от меня и клеветать на меня, то как возможно предполагать, что он когда-нибудь снова вернется ко мне? Не забудь, что в течение двух лет он питает свою ненависть, которую ни мое молчание, ни то, что я предпринимал для смягчения его участи изгнания, не могли уменьшить… Я люблю в нем моего врага и прощаю его…»

Куда, казалось бы, дальше, если отец и сын, гуляя в одно и то же время по Невскому проспекту, никогда не ходили вместе и еще вопрос: кланялись ли друг другу?.. Но, когда Пушкина убили на дуэли, отец «был безутешен», но в силу характера и здесь, утверждают, «актерствовал». Известен, например, случай, когда он, увидев у знакомых бюст Пушкина, обнял вдруг его и в голос разрыдался. «Невозможно было определить, — напишут, — где у этого изактерившегося человека кончалось настоящее чувство и начиналось разыгрывание роли».

На старости лет останется один: сын Лев будет служить офицером на Кавказе, дочь Ольга жить с мужем в Варшаве. Но он, толстый, глухой, почти лысый и уже беззубый, будет по-прежнему влюбляться в молодых девиц и объясняться в своих чувствах стихами: «пламенел надеждами и лил слезы отчаяния». И — поразительно! — это мало кто помнит, одно время принялся ухаживать за… Анной Петровной Керн, которую когда-то воспел в стихах его сын. Да-да, писал ей страстные любовные письма, а потом всерьез влюбился в ее дочь Екатерину Ермолаевну. Нельзя было без смеха наблюдать, пишут, как он, «изысканно одетый, расточал перед ней фразы старинных маркизов, не слушал ответов, рассказывал анекдоты, путая и время, и лица. День ото дня глухота его усиливалась, одышка дошла до такой степени, что в другой комнате слышно было его тяжелое дыхание. Но, представьте, даже за несколько дней до смерти он умолял ее выйти за него замуж…»

Он умрет в 1848 г. В Москве, но не в этом доме. А нам остается лишь помнить, что здесь бывал когда-то не только Карамзин (у отца поэта), но (по одной из версий) и выросший сын Сергея Львовича — сам Александр Пушкин. Это якобы случится в 1830 г., Пушкин навестит здесь хозяина дома, князя Николая Юсупова. Того, о ком поэт напишет стихотворение «К вельможе». А кроме того, будем помнить также, что с 1929 г. здесь располагался президиум ВАСХНИЛ и работали Н. И. Вавилов и А. В. Чаянов.

310. Хлебный пер., 9 (с.), — Ж. — с 1919 по 1930-е гг. — литературовед, историк литературы, переводчик Алексей Евгеньевич Грузинский. В этом же доме жили в 1920–1930-е гг. поэтесса, переводчица и мемуаристка Надежда Давыдовна Вольпин (возлюбленная и адресат стихов С. А. Есенина) и ее подрастающий сын от С. А. Есенина, будущий поэт, математик и диссидент Александр Есенин-Вольпин.