Литературные майораты

Несомнѣнно, что человѣкъ дѣйствительно существо дѣятельное, разумное, свободное, отвѣтственное, корчащее изъ себя царя природы, но тѣмъ не менѣе достойное всякаго уваженія. Личность его, покуда онъ не нападаетъ на права своихъ ближнихъ, неприкосновенна; произведеніе его защищается, какъ святыня. Но что же изъ всего этого можно вывести? — Что человѣку для развитія и обнаруженія своей личности нужны матеріалы, орудія, воспитаніе, кредитъ, мѣна, иниціатива. Но всѣмъ этимъ потребностямъ можетъ вполнѣ удовлетворить владѣніе въ томъ смыслѣ, въ какомъ толкуетъ его юриспруденція, опредѣляетъ гражданскій кодексъ, понимаетъ и примѣняетъ на практикѣ большинство славянскихъ народовъ. Такое владѣніе, спасающее человѣчество отъ коммунизма, можетъ удовлетворить вполнѣ всѣмъ требованіямъ политической экономіи. Ничего большаго не требуютъ, какъ я уже имѣлъ случай указать, всѣ теоріи, толкующія о производствѣ, трудѣ, мѣнѣ, цѣнѣ, заработной платѣ, сбереженіи, кредитѣ, и процентахъ. Гражданскія и семейныя отношенія, даже самый принципъ наслѣдственности также не требуютъ ничего больше. Политическая экономія, конечно, не отвергаетъ права собственности, но могла бы обойтись и безъ него; она не создала его, а нашла уже готовымъ; она только приняла, но не искала его. Такимъ образомъ, — не будь права собственности, — экономическій міръ отъ этого не пошолъ бы другимъ путемъ; но, при существованіи права собственности, — узнать его происхожденіе и назначеніе, — составляетъ существенѣйшую задачу нашего времени.

Для чего же существуетъ это узурпаціонное учрежденіе, порожденное нашимъ произволомъ? — Очевидно, что, чѣмъ ни оправдывать право собственности, ссылаться ли на законъ или на трудъ или на завоеваніе, считать ли его послѣдствіемъ свойственнаго человѣку индивидуализма, стремленія къ свободѣ, къ власти, словомъ какое толкованіе ни принимать, нѣтъ никакой возможности оправдать права собственности съ исторической и соціальной точки зрѣнія…

Но тутъ я долженъ остановиться; издатель предостерегаетъ меня и кричитъ, что я нападаю на право собственности. Подобный терроризмъ, обнаруживающій скорѣе лицемѣріе, чѣмъ уваженіе къ законамъ и учрежденіямъ страны, составляетъ величайшій позоръ для нашего времени. Какъ! я нападаю на право собственности, потому что я не соглашаюсь съ экономистами, принимающими его на вѣру, и утверждаю, что оно составляетъ самую трудную задачу для соціальной науки, тѣмъ болѣе, что по видимому, основывается единственно на осужденномъ Евангеліемъ началѣ эгоизма! Послѣ этаго — сказать, что доводы, приводимые Кларкомъ — недостаточны для доказательства существованія Бога, значитъ — нападать на божество. Послѣ этаго сказать, что всякая попытка доказывать реальность матеріи и движенія содержитъ въ себѣ противорѣчіе, и кругъ въ объясненіи, — значитъ сдѣлаться скептикомъ и нигилистомъ. Послѣ этого разоблаченіе невѣжества и постановка вопросовъ — есть поруганіе всѣхъ законовъ божескихъ и человѣческихъ. Но при такихъ условіяхъ не можетъ существовать никакая наука, никакая философія; при такихъ условіяхъ не мыслимо даже существованіе какой либо политики, какого либо государственнаго управленія.

Паскаль въ своихъ «Pensées», начинаетъ съ того, что унижаетъ человѣка, намѣреваясь впослѣдствіе его прославить и возвеличить. Можно ли сказать, что развивая теорію первороднаго грѣха, Паскаль вооружается и противъ Бога и противъ рода человѣческаго? — Почти такимъ же образомъ я отношусь къ праву собственности. Я принужденъ отвергнуть его, если буду обращать вниманіе только на тѣ мотивы и принципы его, которые выставляетъ школа; но я готовъ защищать его во имя болѣе возвышеннаго принципа, когда мнѣ укажутъ на подобный принципъ. Что же могу я сдѣлать для права собственности, покуда я не добрался до истинной его сути, какъ не освобождать его отъ тѣхъ пошлостей, которыми оно компрометируется?^{9}