Литературные портреты: волшебники и маги

Да, можно было бы обстрелять из пушки, если бы их не любили. Но их любят и им прощают, а там как знать? Возможно, такая резкость даже придется по вкусу. Великая любовь брошена в океан чувств, и из всех видов любви эта самая опасная – эпистолярная любовь. Самая опасная, потому как присутствие объекта в конце концов может вызвать пресыщение. А как можно пресытиться отсутствием? Тот из двоих, кто любит сильнее, воспламеняется от собственных писем, он отваживается написать то, что не решился бы сказать, и, поскольку за словами следуют чувства, его отвага возрастает. Если ответные письма любезны, они укрепляют любовь, если они суровы, то укрепляют ее еще больше. Отныне переписка Уолпола и мадам Дюдеффан исчерпывается лишь тремя темами. У Уолпола: «Я хочу развлекаться, не более. Если Вы желаете, чтобы я читал Ваши письма, будьте благоразумны, рассказывайте мне истории и не говорите о чувствах». О, вот она, справедливость! Разве не то же самое, слово в слово, она писала Эно? Президент, вот вы и отомщены. Тема романтической дружбы, в которой робко признается мадам Дюдеффан, желая понравиться и, следовательно, скрыть свою любовь. И наконец, тема скуки, невидимого врага госпожи Дюдеффан. Это и есть три темы. Вот каким тоном старая влюбленная женщина осмеливается отныне говорить о любви:

«Но забудем прошлое, покончим с ним, мой дорогой наставник, не будем более писать всякий вздор, оставим навсегда любовь, дружбу и влюбленности, не будем больше любить друг друга, станем с заботой и участием относиться друг к другу; уважая Ваши нравственные правила, я обязуюсь следовать им, хотя и не всегда понимаю; Вы останетесь довольны, мой наставник, будьте уверены, а Вы доставите мне огромное удовольствие, если перестанете сердиться на меня и называть мадам, это слово леденит мои чувства, пусть я всегда буду Вашей крошкой, никогда еще обращение не было столь уместным, ведь я и в самом деле мала ростом…»

А вот тема скуки у мадам Дюдеффан:

«Ах, боже мой, как Вы правы! Какая чудовищная, отвратительная вещь эта дружба! Откуда она берется? К чему ведет? На чем основана? Какие блага от нее ожидать и на что надеяться? Все, что Вы мне сказали, – правда, но зачем пришли мы на эту землю, и главное – почему стареем? О мой наставник, простите меня, я ненавижу жизнь».

«Вчера вечером я наблюдала за многолюдным обществом у себя в доме, мужчины и женщины казались механизмами на пружинах, они ходили туда-сюда, разговаривали, смеялись, не думая, не размышляя, не чувствуя, каждый играл свою роль… а я была погружена в самые черные мысли, я думала, что жизнь моя была сплошным наваждением… что я никого не познала досконально и меня никто не познал, а возможно, я и себя саму не знаю».

А вот как рассуждает Уолпол:

«Вы собираетесь пуститься на поиски человека, которого нигде нет, то есть человека, который был бы привязан только к Вам и любил бы одну-единственную тему для беседы. Вы хотели бы, чтобы он был умен и умел Вас выслушивать и в то же время лишен ума, иначе не смог бы играть эту роль… Скука для Вас сделалась навязчивой идеей. Можно подумать, Вы отчаявшаяся шестнадцатилетняя девушка. К чему Вы стремитесь? Вот уже пятьдесят лет Вы окружены людьми и до сих пор не знаете, что на свете есть глупцы, пошляки и предатели. Вы жалуетесь, будто впервые в жизни встретились с ложью и лицемерием. Внемлите голосу рассудка, примите свет таким, какой он есть, и не уподобляйтесь принцу из восточных сказок, что обошел весь мир в поисках принцессы с портрета, увиденного среди сокровищ отца, которая оказалась возлюбленной царя Соломона. Вы не отыщете возлюбленной царя Соломона…»

Три эти темы постоянно повторяются и перекликаются на страницах почти двух тысяч писем, причем сам Уолпол за восемь лет написал своей престарелой подруге восемьсот писем, что доказывает его любовь к ней; мало этого, за восемь лет он четыре раза приезжает в Париж лишь для того, чтобы ее увидеть; находясь во Франции, он все дни проводит только с ней. Когда он приезжает впервые, она сразу же присваивает его себе, буквально не давая опомниться, даже присутствует при утреннем туалете, отвечая на его протесты: мол, что в этом такого, она же слепа. Он рад увидеть знакомый салон, обитый муаром с золотыми бутонами, но его появление там встречено неистовым лаем, потому что теперь у мадам Дюдеффан имеется маленькая, невероятно злобная собачонка по кличке Тонтон. Один из гостей подарил мадам восковую фигурку Тонтона и новый том Вольтера, снабдив подарок таким куплетом:

Тот и другой для вас милы,
Тот и другой для нас подлы,
Вот в чем они похожи.
Один кусает лишь врагов,
Другой гостей загрызть готов,
Вот в чем они несхожи.