Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Взять, к примеру, абсолютный «бестселлер», вольтеровский «Кандид», который несчетное количество раз перепечатывался после первой публикации в 1759 году. Бухгалтерские книги STN позволяют отследить путь каждого экземпляра, проданного издательским домом по всей территории Европы, но статистика эта будет настолько нерепрезентативной, что полученная в итоге карта будет обладать практически нулевой ценностью270. Книжные магазины в Москве и Санкт-Петербурге в общей сложности купили двенадцать экземпляров, тогда как в Испанию, Португалию, Нидерланды, Британию и во все скандинавские страны не было продано ни единого. Следует ли из этого сделать вывод, что в России спрос на «Кандида» был куда значительнее, чем во всех остальных странах, вместе взятых, и что в большей части Западной Европы на протяжении 1769–1789 годов он практически сошел на нет? Конечно же, нет, поскольку во всех этих странах книготорговцы получали товар от других издателей и оптовиков. Габриэль Крамер, женевский издатель Вольтера, вел крупные торговые операции на Иберийском полуострове и, вероятно, продал там множество экземпляров «Кандида», но знать этого наверняка мы не можем, поскольку из всех его бумаг до нас дошел только гроссбух (Grand livre), или общая бухгалтерская книга, в которой перечислены клиенты, но нет детальной информации о книгах, которые те приобрели271. Вольтер, во многом благодаря дружеским связям с Фридрихом II, оказывал огромное влияние на культурную жизнь Берлина; однако STN не продало там ни единого экземпляра «Кандида». К 1769 году на книжном рынке в Берлине, как и во всей остальной Северной Германии, уже доминировал Филипп Эразм Райх, издатель, преобразивший всю немецкую книжную торговлю272, но у Райха не было никаких связей с «Обществом». По большому счету отследить продажи STN в Германии почти невозможно, поскольку большая их часть совершалась на книжных ярмарках в Лейпциге и Франкфурте, откуда книги расходились по совершенно неведомым направлениям273. К тому же STN не продавало на этих ярмарках книги самостоятельно, а пользовалось услугами посредников, базельских (таких, как Иоханн Якоб Флик и К. А. Серини) и бернских (таких, как Бернское типографическое общество и Эммануэль Халлер). Куда бы ни шли потом эти книги, в архивах STN они следов не оставили. Что нашло отражение в книгах, так это активная торговля, по преимуществу меновая, между «Обществом» и другими швейцарскими домами, которые затем продавали книги по собственным коммерческим сетям. Те окончательные пункты назначения, по которым эти книги, составлявшие примерно четверть от общего торгового оборота STN, разошлись, определить не представляется возможным.