Лицом к погоне

Испанка?.. Креолка?.. Рыжая шотландка?..

Русская княжна?.. Дочь Елисейских полей?..

Американская журналистка?..

Не знаю.

Но нужны критическая ситуация и беспредельное мужество, Которым вполне наделён ты, -

Вырывающий её из рук индейцев,

Защищающий от пьяной компании на балу, Спасающий на необитаемом острове, Выносящий из горящего здания,

Прикрывающий от выстрела грудью, Бросающий к её стопам всё золото Клондайка, А затем покоряющий её,

Обольщающий её,

Побеждающий...

О этот романтический бред Фенимора Купера и Вальтера Скотта!

О великолепная мишура Александра Дюма и Эжена Сю!

О грёзы, превращенные в пошлость голубоглазым американцем!

О дешёвая парфюмерия несбыточной любви

И юность,

Отравленная липкой патокой кустарного воображения!

Юность ещё не знающая,

Что любовь, по сути своей, не страсть, а сокровенная жалость -

Чувство, на которое трудно рассчитывать женщине, Если она тебе не дочь и не мать...

1986

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА

Всего полжизни за спиной,

А сколько пустоты и хлама!..

В потёртой книжке записной -

Умерший, съехавшая дама.

Мужская дружба на века,

Без видимой на то причины,

И семизначная тоска,

И семизначные личины.

Толпятся цифры, но уже

Ни радости, ни интереса.

Что говорят моей душе -

Марина... Михаил... Агнесса?..

Иль вот, к примеру, телефон

Записанный на всякий случай, -

Не верится, что прежде он

Затменьем был и страстью жгучей, Что в трубку я шептал: "Люблю..."

Когда вокруг спала столица...

Такой инфляции рублю

Не снилось да и не приснится.

Толпятся номера друзей

Забывших и забытых нами, -

Какой-то числовой музей,

Перемежённый именами.

***

Теперь, когда надо проститься

По совести и по уму,

Не надо обратно проситься

В свою голубую тюрьму.

Не надо надеяться втайне

На лунный серебряный след.

Осталось одно очертанье, Названья которому нет.

Осталось горенье заката,

Далекого моря прибой.

Осталась глухая утрата

Того, что случалось с тобой.

Того, что могло бы случиться,

Того, что в себе износил...

Но нету, увы, очевидца

Слепому горению сил.

А молодость - штучка, Лолита, -

Кивнув равнодушно душе,

Сошла, как выходит из лифта

Чужой

На чужом

Этаже...

1986

ЭКСПЕРИМЕНТ

Е. Бершину

Когда я верить в чудо перестал, Когда освободился пьедестал,

Когда фигур божественных не стало, Я, наконец-то, разгадал секрет, -

Что красота не там, где Поликлет, А в пустоте пустого пьедестала.

Потом я взял обычный циферблат, Который равнодушен и усат

И проявляет к нам бесчеловечность, Не продлевая жалкие часы,

И оторвал железные усы,

Чтоб в пустоте лица увидеть вечность.

Потом я поглядел на этот мир,

На этот неугодный Богу пир,

На алчущее скопище народу

И, не найдя в гримасах суеты

Присутствия высокой пустоты,

Обрёл свою спокойную свободу.

***

Бег на месте любит судьба, сама

Расставляя часы над истерзанным ухом.

От ночного топтания можно сойти с ума,

Если вдруг обладаешь хорошим слухом.

И часы подбегают к постели, держа

На китайском подносе письмо анонима...

Я и так понимаю, и без дележа

На секунды, что жизнь бесконечно гонима

По скрипучему кругу слепых лошадей, Но не будет в скитаниях точки последней.

И не надо пугать одиноких людей, Забегая вперед и толкаясь в передней.

1991

ПОСТСКРИПТУМ

Я обернулся. Жизнь моя

Напоминает скомканный платок,

Потерянный прохожим возле урны.

Не надо врать и становиться на котурны, На них не перейти бушующий поток

И не спасти сомнительное "Я".

Что делать, если суть искажена

И трудно мне на переходе этом

Из мрака в темноту... До новой жизни

(она случится, но в другой Отчизне) Довольствоваться буду слабым светом

И степью, что ветрами сожжена.

Я появился в первый раз давно -

В Ирландии в тринадцатом столетье, И, видно, потому люблю камин,

Пустое море, скалы и кармин

Заката, и глухое лихолетье

Средневековья... Мне другого не дано.

Но все же я хочу родиться вновь

Не на угрюмом Севере, а, скажем, В далекой и прекрасной Аргентине, Где танго и цветы, как на картине, И где душа, с её суровым стажем, Согреется и обновится кровь.

Кричу: "До новой встречи, господа!.."

И чувствую - волна кадык подперла

И вертится безумная рулетка,

И ставки душ повышены, и ветка

Маршрута обозначена, и горло

Приятно холодит летейская вода.

1989

ОСЕННЯЯ ДОРОГА

Венок сонетов

1

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что осень

Не желает уже ни прикрас, ни богатства иметь.

И опала листва, и плоды разбиваются оземь, И окрестные дали оплавила тусклая медь.

Что случилось со мной на ухабистой этой дороге, Где осеннее небо застыло в пустом витраже, Почему подступает неясное чувство тревоги

И сжимается сердце, боясь не разжаться уже?..

Вдоль стекла ветрового снежинки проносятся вкось, В обрамлении белом летят придорожные лужи, А душе захотелось взобраться на голый откос, Захотелось щекою к продрогшей природе припасть

И вдогонку тебе, моя жизнь, прошептать: "Почему же

Растеряла июньскую удаль и августа пышную власть?.."

2

Растеряла июньскую удаль и августа пышную власть...

Беспощадное время и ветер гуляют по роще.

Никому не дано этой жизнью насытиться всласть, И судьба на ветру воробьиного клюва короче.

Мимолетная радость в изношенном сердце сгорит, Ожидание смерти запрятано в завязи почек, Да кому и о чем на могильной плите говорит