Лицом к погоне

Кому - вечерняя звезда.

Воздастся с опозданьем вечным

Художнику за то, что он

Один в потоке бесконечном

Был для потомков почтальон.

Даётся с опозданьем горьким

Сознанье, что сказать не смог

О тех, что горевали в Горьком,

В Мордовии мотали срок.

Воздастся с опозданьем страшным

За то, что бросил отчий дом

И, пусть небрежным, карандашным

Родных не радовал письмом.

Даётся, душу поражая,

Как ослепительная новь,

По-настоящему большая,

Но запоздалая любовь...

1986

ОТРЫВОК

...Упала тьма и подступил озноб, И жар вконец защекотал и донял, Когда он тронул свой горящий лоб

Легко и быстро, словно печь - ладонью, И разглядел светильники в ночи, И пристальней вгляделся в звездный хаос: Их было семь... и острие свечи

Зловещее

над каждым колыхалось...

И ветер дул, неся в ноздрях песок, И голый путь был холоден, как полоз, И - от безумия на волосок -

Он услыхал идущий с неба голос

И оглянулся, и повёл плечом, -

Была темна безлюдная дорога,

Но голос шел невидимым лучом,

И плавились слова в душе пророка.

И в ухо, как в помятую трубу,

Текло дыханье воздухом горячим, Подсказывая верному рабу

Посланье в назидание незрячим,

Посланье в назидание глухим,

Как приговор и страшное возмездье...

И замер Иоанн, когда над ним

Застыло роковое семизвездье,

Когда запели трубы и когда

Под всадниками захрапели кони

И вспыхнула зловещая звезда -

Полынь-звезда на мутном небосклоне...

1986

***

Я ждал его, как воскресенья,

Я думал: арбузы... ранет...

Но вот - пролетели мгновенья

И летнего времени нет.

Моё человечье, земное

Вдоль каменного парапета

Ушло в измеренье иное,

Уплыло короткое лето.

Хоть я до веселия падкий,

Закрыли моё шапито.

Страницей из школьной тетрадки

Судьба от рожденья и до...

У памяти в душном кармане

Слова из больного напева.

Прочтение, словно в Коране,

Обратное: справа - налево.

Обратно листаются годы,

И вдруг понимаются как

Российская сущность свободы -

Распад, растворение, мрак...

1989

ПОКОЛЕНИЕ

Уже не надо вразнобой

таранить

стену.

В проломе видим мы с тобой

немую

сцену:

Башкой пробившие дыру

и зло,

и слепо

Бодают лбами на юру

родное

небо...

Мечтанья обратились в дым,

в морскую

пену.

Как пусто в этой жизни им -

пробившим

стену!

Они на фоне синевы

почти

уроды

Не осознавшие, увы,

своей

свободы.

А где-то звякают ключи,

проводят

сверку.

И ожидают палачи

отмашки

сверху.

1990

***

Лагерей и питомников дети,

В обворованной сбродом стране

Мы должны на голодной диете

Пребывать и ходить по струне.

Это нам, появившимся сдуру,

Говорят: "Поднатужься, стерпи..."

Чтоб квадратную номенклатуру

В паланкине носить по степи.

А за это в окрестностях рая

Обещают богатую рожь...

Я с котомкой стою у сарая

И словами меня не проймешь!

1990

***

Больная смерть выходит на дорогу,

Тяжелый воздух лапами когтя.

Мы пожили свое, и слава Богу,

Но каково тебе, рожденное дитя?..

Но каково нечаянно зеленым

Побегам вдоль вокзалов и дорог?..

Давай подышим воздухом казенным, Поскольку платим за него налог!

Чего стесняться, мы же не в сорочке

Явились в мир кирзового труда,

Где очень поздно набухали почки

И рано подступали холода.

Где долго принимали за святыни

Усатый бюст и бронзовый парад,

Где молодость, как пленку, засветили

И поломали фотоаппарат.

Такие времена...

Но мы пока что дышим.

И пусть в ночи поют не соловьи,

Ты слышишь: кошки пронесли по крышам

Сухое электричество любви?..

1989

***

От мировой до мировой,

Ломая судьбы и широты,

Несло героев - головой

Вперед - на бункеры и дзоты.

И вот совсем немного лет

Осталось до скончанья века,

В котором был один сюжет:

Самоубийство Человека.

Его могил, его руин,

Смертей от пули и от петли

Ни поп, ни пастор, ни раввин

В заупокойной не отпели.

И если образ корабля

Уместен в строчке бесполезной,

То век - корабль, но без руля

И без царя в башке железной.

В кровавой пене пряча киль,

Эсминцем уходя на Запад,

Оставит он на много миль

В пустом пространстве трупный запах.

Но я, смотря ему вослед,

Пойму, как велика утрата.

И дорог страшный силуэт

Стервятника

в дыму заката!..

1990

ИЗ АРМЕЙСКОЙ ТЕТРАДИ

***

Когда забирали меня

И к Марсу везли на арбе,

Когда я свободу менял

На блеклую шкуру х/б,

Когда превращали в раба,

Совали в лицо автомат

И делала власть из ребра

Народного

серых солдат,

Когда мое время текло, Судьбу половиня, инача,

И маму метелью секло

Всю в хохоте жалкого плача,

Тогда у истока разлук,

Явившись на сборное место,

Ударил, как репчатый лук,

По зренью армейский оркестр.

И бритый солдатский набор

Качнулся, разбитый на роты,

И Марс превратил в коридор

Дорогу и съел горизонты.

И я, покачнувшись, побрел

Туда, где ручищами сжата

Душа и горит ореол

Вкруг матерной рожи сержанта,

Туда, где становится мир

Тщетою солдатских усилий,

Где спутник тебе - конвоир,

И где проводник - не Вергилий -

Проходит пространством пустым...

Я многое дал бы, о Боже,

Чтоб сделаться камнем простым,

Лежащим на бездорожье.

1974

***

Я выпадаю из обоймы вновь,

Из четкого железного удушья.

Так выпала случайная морковь

Из рук того, кто заряжает ружья.

Но все же у моркови есть удел,

Которого не ведаю с пеленок:

Стрелок стрелять морковью не хотел, Но подобрал и съел ее ребенок.

А мой удел, по сути, никакой.

Во мраке человеческих конюшен

Я заклеймен квадратною доской,

Где выжжено небрежное "не нужен".