Лицом к погоне

От улицы,

Где пробегал порой

Большой петух

В проеме подворотни,

От медленных

Восточных вечеров,

От музыки,

Смакующей обиды,

От пыльного величия ковров,

Висящих,

Как сады Семирамиды...

Мне думалось,

Что можно извинить

Себя за все,

Легко забыв про это,

И душный быт

Беспечно изменить

Простой покупкой

Авиабилета.

Из мусульманства,

Из дашбашных дел,

Из местной жизни,

Чуждой славянину,

Я непременно вырваться хотел.

И променял

Чужбину

На чужбину...

1980

ТРАНЗИТНЫЙ ПАССАЖИР

Он в апреле

Под утро приехал туда,

В этот полузабытый

Чинаровый город,

Где прошло,

Как сквозь пальцы проходит вода, Голубиное время;

И явственный голод

По былому

Его охватил целиком,

Целиком охватила душевная смута.

На пустынном перроне,

Ища телефон,

Он вдыхал наплывающий запах мазута.

Все, казалось, дышало забытым теплом, Щекоча возбужденные ноздри и нервы: Здесь

На грустную жизнь получил он диплом

И отсюда ушел ни последний, ни первый.

Здесь

Упругое сердце звенело мячом,

И на стену шампанского брызгала пена.

Здесь

Он гроб выносил, и гремел за плечом

Похоронный оркестр под диктовку Шопена.

Здесь,

Как деку, озвучила душу струна

И незримые пальцы живое задели.

Здесь,

Готовя себя (о, искатель руна!) Он не ведал размаха безумной затеи.

Здесь...

Но только вокзал показался ему

Незнакомым,

Такого не знал он вокзала...

И рассветную площадь

В безлюдном дыму

Фонари освещали, горя вполнакала.

Незнакомая улица к центру вела, Незнакомый бульвар подступал парапетом...

И невольно подумалось: "Ну и дела!

Да и жил ли когда-то я в городе этом?.."

Ветерок налетевший

Листву теребил,

А приезжий смотрел на фонтан и на зданья.

Но от мест,

Что он помнил и с детства любил, Не осталось, увы,

Ни кола,

Ни названья...

УРАЛ

Вороны прославляют Каргалу,

Вороны каркают, последний слог глотая.

Исщипан воздух весь, похожий на золу, Бежит волчицей степь, петляя и плутая.

Весенний день оглох от гомона ворон, Стоит, облокотясь, у заводской конторы.

И если поглядеть, то с четырех сторон

Свинчаткою небес окружены просторы.

Но если подышать всей грудью, то на миг

Почувствуешь размах, не знающий опоры,-

Вот почему сюда бежали напрямик

Солдаты, кузнецы, раскольники и воры.

Здесь нету суеты заласканных земель, Здесь все наперечет, здесь "только" или "кроме".

Как исповедь души, вобравшей вешний хмель, На сотни русских верст разбросанные комья

Передо мной лежат в суровой наготе, Но что-то в них живет мучительно и свято.

Такая нагота присутствует в Христе, Распятая земля - воистину распята...

1976

ПРОГУЛКА

Во мне воспоминаний и утрат

Уже гораздо больше, чем надежд

И радостей,

А потому не буду

На будущее составлять прогнозы, Но хочется воскликнуть невзначай:

"Как быстро мы состарились, приятель, От Пушкина спускаясь по Тверскому!..

И радости,

Которыми, казалось,

Пропитан воздух,

Поглотил туман.

И женщины,

Которых мы любили,

Уже старухи..."

Дует ровный ветер,

Кленовый лист влетает в подворотню, И я приподнимаю воротник.

На мне чернильно-синие штаны

И скромное пальто из ГДР -

Страны, не существующей на свете...

1990

***

Сжимается шагрень страны

И веет ужасом гражданки

На празднике у Сатаны,

И оспа русской перебранки

Картечью бьёт по кирпичу,

И волки рыщут по Отчизне,

И хочется задуть свечу

Своей сентиментальной жизни.

Но даже там, где рвется нить

Судьбы, поправшей дрязги НЭПа, -

На дальних перекрёстках неба

Души не умиротворить...

1992

***

Невесело в моей больной отчизне,

Невесело жнецу и соловью.

Я снова жду слепого хода жизни.

А потому тоскую или пью.

Невесело, куда бы ни пошел, -

Везде следы разора и разлада.

Голодным детям чопорный посол

В больницу шлет коробку шоколада.

Освободясь от лошадиных шор,

Толпа берет билеты до америк,

И Бога я молю, чтоб не ушел

Под нашими ногами русский берег...

1990

Из цикла "ПЕСОК И МРАМОР"

***

Благословенна память,

Повёрнутая вспять.

Ты будешь больно падать,

Да редко вспоминать.

Осядет снегом горе,

Дитя увидит свет...

В естественном отборе

Для боли места нет.

Лишь память о хорошем,

О том,

Что стало прошлым,

О нежности,

Которой

Ещё принадлежу,

О голосе любимом,

О том,

Что стало дымом,

Необъяснимым дымом,

Которым дорожу...

ПЕТЕРБУРГ

Холодный град Петра

И неба бумазея,

И коммунальная

Угрюмая кишка...

Здесь люди бедные

И холодок музея

Соседствуют,

И жизнь Течет исподтишка.

Здесь ржавчина времен

Сползает по карнизам,

Здесь медленный туман

Вползает в рукава,

Здесь,

Камнем окружен,

Смотрю на то, как низом

Уходит под мосты

Холодная Нева.

Здесь не найти домов

Купецких да простецких,

Кариатиды спят

В чахоточном дыму.

Здесь русские живут

Среди красот немецких

И город людям чужд,

Как и они - ему...

1980

ОКТЯБРЬ

Когда идет вдоль сумрачных полей

Согбенною цепочкой велокросса

В затылок перелету журавлей,

Затылком к ветру - тонкая береза, Когда гнетет какой-то грустный долг

И перед прошлым чувствуешь вину, Когда проходит день, как будто полк, Без музыки идущий на войну,

Когда вокруг пугает пустота

И кажется, что время убывает,

Когда в пространстве правит простота, С которой холод листья убивает, Когда в моем заплаканном краю

Веселый мир освистан и повергнут, В такие дни я потихоньку пью

Остывший чай и горьковатый вермут.

Я в комнате своей сижу один,

Кренится дождь, уныл и бесконечен, Толпится небо в прорези гардин, Но все-таки приятен этот вечер