Лицом к погоне

Только клочья тумана на мокром бульваре Тверском, Только желтый сквозняк - из пустых подворотен...

1975

ЧУВСТВО ПОКОЯ

Безмерное чувство покоя

В ту ночь посетило меня.

Огромное тихое счастье

Сидеть в одиноком тепле

И знать,

Что тебя не настигнет

Холодная дикая степь,

Что руки ее ледяные,

Что вьюга пустых полустанков,

Что ящик солдатской казармы,

Отравленный газом кишечным,

Остались за тысячи верст.

Как чудно!..

Как чутко!..

Чуть слышно

За стеклами лепится снег.

А лягу в постель

И увижу:

Безбрежное летнее утро.

Спят куры в пыли золотистой,

Спят мухи на стеклах веранды,

Спят люди:

Один - под телегой,

Другой - в старомодной карете,

А третий,

Наверное, я,

Лежит под раскидистым дубом,

Блаженно во сне улыбаясь,

И птица

Сидит на руке...

1975

ВОСПОМИНАНИЕ О МЕТЕЛИ

Мокрый снег. За привокзальным садом

Темнота, и невозможно жить,

Словно кто-то за спиной с надсадом

Обрубил связующую нить.

Мертвый час. Не присмолить окурка, Мерзнут руки, промерзает взгляд...

Вдоль пустынных улиц Оренбурга

Я бреду, как двести лет назад.

Что-то волчье есть в моей дороге -

В темноте да на ветру сквозном!..

И шинель, облапившая ноги,

Хлопает ноябрьским сукном.

Хлопают дверьми амбары, клети,

Путь лежит безжалостен и прям.

Но в домах посапывают дети,

Женщины придвинулись к мужьям.

Но, уйдя в скорлупы да в тулупы, Жизнь течет в бушующей ночи.

Корабельно подвывают трубы,

Рассекают стужу кирпичи.

И приятно мне сквозь проклятущий, Бьющий по лицу колючий снег

Видеть этот медленно плывущий

Теплый человеческий ковчег...

Из цикла "ВСЕСОЮЗНАЯ ГЕОГРАФИЯ"

КИЕВ

Еще не расцвели каштаны,

Но розоватый воздух нежен.

И этот праздник долгожданный

С весенним солнцем перемешан.

И бабы - как из молока -

Хохочут у днепровской кущи,

Свои сгущенные бока

Покачивая так зовуще.

И обожают петуха -

Его изображенье в "крестик" -

И с буквой "Ге" гуляет "Ха", Как будто крестная и крестник;

И бычьей кровью крашен вуз,

И краску пробивает мясо...

Идет колхозник - вислоус -

Похожий чем-то на Тараса.

И, среди прочих быстрых ног,

Мелькают посреди проспекта

И адидасовская кеда,

И крепкий жмеринский сапог.

Здесь выбивается исток

Наречий костромских и брянских.

Любая вывеска - урок

Разросшихся корней славянских.

Здесь тот живительный раствор

И крепь строительного леса,

Из коих слеплен и Ростов,

И многодетная Одесса...

1980

***

Покуда полз фуникулер,

С трудом одолевая выси,

Бурлил в котле окрестных гор

И глухо клокотал Тбилиси.

Брусчатка шла заподлицо

Морковно-красной черепицы,

Текло и булькало в лицо

Густое варево столицы,

Которую, как песнь - на слух,

В дохристианское столетье,

Наверное, напел пастух,

Играя на вишневой флейте.

Что думал юный полубог

В тени развесистого бука,

Когда, цепляясь за дымок

И за руно, рождалась буква?..

Был город зеленью увит

И пыльным буйством винограда.

В глаза бросался алфавит

Бугристый, как баранье стадо.

Крестьянский, плодоовощной,

Овечий и высокогорный,

Простой, как в лавке мелочной -

Бесхитростный мундштук наборный, Он с вывесок куда-то звал

И приглашал побыть в духане;

И город честно раздавал

Свое чесночное дыханье.

И город был собою горд -

На шумном перекрестке мира

Прекрасный, словно натюрморт

С бутылью и голубкой сыра...

1983

НА КАВКАЗЕ

Висит кинжальная звезда, Протянешь - и поранишь руку...

Протяжно воют поезда,

Летящие по виадуку.

Как нестерпим железный свист,

Который будоражит горы!

Но, слава Богу, путь кремнист,

И в темноте растаял скорый...

ТУРКМЕНСКАЯ ЗАРИСОВКА

Верблюд и черная цистерна,

Стоящая наискосок...

Моя тоска почти безмерна:

Верблюд, цистерна да песок...

И нищая до безобразия,

Тондырный пробуя замес,

На корточки уселась Азия

Вдоль полотна: барса-кельмес!*..

(• Барса-кельмес (туркм.) пойдешь - не вернешься.) Барса - на выжженные тыщи...

Кельмес - тебе не хватит ног...

И, как зола на пепелище,

Повсюду властвует песок.

О, это смуглая окалина

В солончаковом серебре!..

О, Родины моей окраина,

Где на горячем пустыре

Верблюд, поджавший губы тонко,

Орел о четырех ногах,

Где зноя выцветшая пленка

Легла на стекла в поездах...

1980

ЯЛТА

В удушливой влаге слова солоны, Горячее бремя погоды.

У пристани пестрой стоят, как слоны, Ленивые пароходы.

Купальщицы бродят густою толпой, Фотограф, пригнувшись сутуло,

Снимает "на память", и дым голубой

Плывет от жаровен Стамбула.

Татарская слива ломает забор,

Трещит от приезжих квартира,

Но бронзовый Горький стоит среди гор, Как путник - на пачке "Памира".

Но есть одиночество, есть высота

И вкрадчивый холод телесный,

Когда на машине ползешь возле рта

Гудящей над городом бездны.

Но есть непреклонный витой кипарис, Что стал звездочетом у Бога,

И собственной жизни отвесный карниз, И ночь у морского порога.

Густая, как деготь, несущая ритм

Откуда-то издалека,

Где бродит, крепчая, йод, и горит

Печальный огонь маяка.

И нет исчисления прожитым дням

В пространстве разъятом, разверстом, И женщина в белом по мокрым камням

Уходит во тьму, как по звездам...

1984

МОНОЛОГ ПРОВИНЦИАЛА

Мне думалось,

Что я преодолел

Провинцию,

Ее родные парты

И жаркий дух,

Что голубел и млел,

И смачный стук -

Всей пятерней о нарды,

И тень резную

В августовский зной,

И жирный день,

Щипящий на мангале,

И этот потаенный

Земляной

Озноб в парадном

И озноб в подвале...

Мне думалось,

Что я почти герой -

Тянули миражи,

Вокзалы,

Сходни