Читаем Любопытство - не порок, но оно наказуемо (СИ) полностью

Пока мне не подстрелили ноги или что другое, я быстро подтянулся. А парни в костюмчиках выбежали на балкон… Зря. Ленар за несколько секунд выбил две кегли из двух, и те «очнулись» уже трупами.



Я перемахнул за поручень балкона и зашел внутрь номера. Вот только внутри меня не ждал свежий обед и милая женушка: за кроватью сидел мужчина и собирал автомат, как я недавно свое оружие.



Успел наставить на его голову дуло пистолета и нажать на курок… Вот только перезарядить я забыл, и звук пустого выстрела заставил мою мишень дернуться. Мужчина вмиг пришел в движение, выбив у меня из рук пистолет…



Ну и ладно! Все равно я с ним не умею нормально управляться.



Зря я так подумал, потому что чем больше проходило секунд, тем больше я понимал, что передо мной настоящая глыба. Мужчина словно бы даже вставал с колен целую вечность, а я в ужасе наблюдал за процессом.



Он даже не стал ударять первым, лишь вскинув одну бровь на мои попытки пробить его торс кулаками, а я все-таки далеко не новичок. Поняв, что на него бессмысленно хоть град таких атак кидать, выставил вперед ладонь и нажал большим пальцем на болезненную точку. Мужчина скривился, но не сложился пополам и даже не вскрикнул от боли.



Я сразу понял, что дело плохо… Удар его кулаком мне в живот разве что не размазал меня, но я все же удержался на ногах. Внутри мутило, а голова кружилась, вот только мне пришлось быстро прийти в себя, ведь он уже собирался ударить еще раз.



Пока мужчина вновь замахивался, я бросился к упавшему неподалеку пистолету. Он мне вывернул руку, успев схватить ее, я закусил нижнюю губу, душа крики на их зачатке.



- С тобой хочет поговорить наш человек, - проговорил убийца мне на ухо на ломаном английском, почти тут же выпустив из захвата. – Он на последнем этаже в номере 871.



- Прекрасно, - фыркнул я, словно бы по инерции пройдя вперед. – И своих людей он отправил, чтобы мне просто передать это? Не мог отправить записку? Или это не в моде теперь?



Заговорив убийце зубы, я пошел непосредственно к лежащей на полу пушке. Мужчина заметил это в последнее мгновение, когда я уже ногой поддернул пистолет и подкинул в воздух, за секунду схватив его в руки. Киллер успел разве что подумать о том, чтобы взять свой автомат, прежде чем я выстрелил ему в грудь. Он какое-то время недоуменно смотрел вниз, пытаясь понять, пробила ли пуля его кожу… Так что я сам призадумался над этим вопросом. Но у него полилась кровь изо рта, и мужчина упал сначала на колени, а потом на бок.



«Жить будет», - решил я, проходя мимо.



Зря я подумал, что он не будет пытаться убить меня. Зря понадеялся, что не желает мне смерти, а лишь передал веление свыше о встречи… Потому что через секунду мою левую руку словно кто рубанул сгоряча. Чуть ниже плеча зияла приличная рана от метательного ножика, который наконечником врезался в стену напротив меня.



Я тут же скривился от боли, но пока не получил более меткого выстрела подобным оружием, наставил на мужчину свое. Перезарядил и сделал контрольный.



- Вот черт… черт-черт! – затараторил я, чувствуя, как по руке течет.



Алая кровь быстро окрасила в свой любимый цвет мою белую рубашку, так что мне пришлось осторожно снять пиджак, а потом уже и ее, намокшую и прилипшую к телу. Рана была поистине большой, так как разве что кусок мяса не болтался, пока из нее вытекала бурая жидкость.



Кинул свой пистолет на кровать, и порвал единственной теперь рабочей рукой свою рубашку, осторожно перевязав клочком белой ткани рану. Та продолжала работать маляром, быстро превратив в ничто мои старания.



Я бросился в ванную, чуть ли не круша все на своем пути. Промыв рану под проточной холодной (скорее ледяной) водой, я остановил ее немного и урезонил боль в руке. Открыл в верхнем шкафчике полку с ванными принадлежностями, нашел какой-то одеколон и смочил им кончик полотенца, чтобы осторожно провести вокруг кровоточащих краев.



Очередной раз перевязал рану, пока та вновь не стала разливать вокруг лужи моей крови, и стал рыться в вещах.



Самой нелепой находкой из всех оказался скотч. Зато сантехническая клейкая лента, как раз к месту – ей я до конца залатал руку так, чтобы пока не беспокоила. Я даже смог ей достаточно хорошо двигать после такого «вмешательства».



Временное решение…



- Альберт, - связался я с другом. – Слушай, есть кто из своих тут? Мне надо, чтобы кто проверил номер 871 на восьмом этаже.



- Хорошо… Сейчас… - через пару мгновений Альберт отозвался вновь, не повесив трубку. – Там поселился некий мистер Тао. Скорее всего, не настоящая фамилия.



- Ха… - проверил я патроны в своем пистолете, вставив магазин. – Давно хотел познакомиться с японской мафией. Пора бы.



- Будь осторожен, Рио. Мой человек отзовется через минут пять, я отправил ее под прикрытием уборки в номере. Так что я бы не советовал пока что либо…



Я бросил трубку, прекрасно зная, что мне скажет друг. Нет, пора действовать. Пора познакомиться поближе с этим неизвестным!



Перейти на страницу:

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное