Любовь эпохи ковида

О! Троллейбус «прибрякал». Двери сложились гармошкой – и я заполз. Открывают и открывают двери – те самые «сельсины», которые Игорек в самолеты вставлял. О, Господи! Я же в Москве! Здесь карточка моя – бесполезна! Стал пятаки на ладони считать…

– Убери! – резкая вдруг команда.

Поднял глаза. Марфа-посадница – или как ее? Сегодня – кондукторша.

– Убери!

– Да я…

– Убери! Чтобы я с таких, как ты, последние гроши брала!

Благородно! Ну, не совсем последние. Но – ладно. С другой стороны – как же я выгляжу, если со мной так? Так именно и выглядишь. И сиди!

– Тебе сколько остановок ехать?

– Три! – наобум сказал.

Никогда на троллейбусе тут не ездил. Надо было сказать – пять! Но пять – это уже как-то нахально… Не по-петербургски.

Мне вспомнилось вдруг (приснилось?), как мы шли с Игорьком по «следу автобуса», похищенного с рынка.

Мы позвонили Юре – он как раз в Академии МВД в Москве вел семинар по опознанию личности по костям. Даже набираемый чаще всего телефон можно было определить по фаланге пальца!

Юра сказал: «Понял», – и вечером все доложил на экстренном собрании клана. Друг из руководства МВД рассказал ему, что этот рынок «не под блатными», и это плохо, поскольку искать теперь, кто это сделал, гораздо труднее. И друг посоветовал: «Пусть поищет среди своих!»

Несколько вертолетов МВД всё это время барражировали (определение Игорька) над городом в поисках автобуса. «Тотальный зондаж», как Игорь того и требовал. И – нашли! Автобус был сброшен в овраг, в холмистом районе Москвы, где находилась автосвалка. А на бугре как раз стоял дом Ирмы Викторовны. Которая и продалá Игорьку автобус своего отца, оформив как хлам. Он и оказался не нужен, и никто его не украл – просто скинули в овраг с рыночной территории. Когда мы с Игорьком примчались туда, то чертежей в тубе не оказалось. За ними охотились? Игорь был в диком состоянии еще и потому, что накануне погиб наш друг Никитон. Сначала был инсульт на почве увеселений, ничего уже не работало – и он задохнулся, элементарно подавился! Если бы мы приняли его в клан!

Игорек в бешенстве взлетел на пригорок, где стоял (частный!) дом Ирмы с балкончиком, и влетел туда, на второй этаж (откуда-то знал этот домик)! А мне навстречу выскочил Стас с ножом, ейный племяш. Мне всегда самое интересное достается! Есть ли у меня знания по карате? Не вспомнил. Стас, разминаясь, совершая ножом угрожающие движения, ждал меня. «Войти аль нет?» – как поется, мне кажется, в одной опере. И вдруг Стас превратился в собственную мумию. В чем-то белом, мокром, прилипшем к нему. Саван? Он сам, чувствовалось, ни фига не понимал, как и я. Почему – мумия? А это Ирма, оказывается, сбросила на него с балкона сохнувшую там простыню! Стас, конечно, еще пытался махать ножом, но диапазон был не тот. Оттолкнув мумию, я ворвался в дом и помчался наверх. Игорек! Ирма стояла перед Игорьком на коленях, левой рукой он опирался зачем-то на ее голову, а правой, побледнев, срывал драгоценный перстень с ее пальца. Сорвал! И голову ее оттолкнул (к счастью, она не покатилась, а удержалась), и мы прогрохотали с ним вниз. Потом мы бежали с ним вдоль оврага, и он любовался игрой камня на перстне в закатных лучах! «Она мне заплатит за это!» «Так это уже, вроде…» – я покосился на перстень. «Это Наташеньке в подарок», – огрызнулся он… Приснилось?

– Сволочь! – произнес кто-то явственно.

Женщина! Ирма нагнала нас. Но голос не ее. Откуда-то я знал во сне ее голос.

– Сволочь!

Откуда-то взялся вдруг этот троллейбус… и я в нем. И это – уже не сон.

– В чем дело? – пробормотал я.

Передо мной, гневно подбоченясь, стояла Марфа-посадница, она же – кондукторша, но точней все же «посадница троллейбуса».

– Дай этим пенсионерам палец – они руку откусят! – обращаясь сразу ко всей общественности, говорила она.

Палец… руку откусят. Со сна я это воспринимал буквально. Но это, скорей, к кузену моему… Юрию. Но он умер.

– Он умер! – проговорил я.

– Ты мне чепуху не болтай! Ты на сколько остановок просился?

– Я? Ни насколько.

Неужели я уже выгляжу настолько жалко?

– Ты три остановки просил! А проехал уже сколько?

– Сколько?

– Пятую уже едешь! – торжествующе произнесла она.

– Но я предлагал… заплатить!

– Не нужны мне гроши твои!

Вот на это я и попался. Ей не гроши мои нужны, а высшая справедливость!

– Но я могу заплатить…

– Засунь себе!

И она могучей своей рукой подняла мое тельце, отнесла к выходу и, отведя створку, без всяких там сельсинов, вышвырнула меня! Во какие теперь правила проезда!

Я падал недолго. Лицо – асфальт. Надо же, как встречает меня трудовая Москва!.. Или уже провожает?

Я хотел подняться, но не было сил. Что такое, ё-моё? Не принять ли мумиё? Или лучше – прямо в рай.

Я приподнялся. Ко мне по тротуару шел ангел с крыльями за спиной.

ЧЕЛОВЕК-БУТЕРБРОД