Любовь горца

Филомену охватила дрожь ожидания, она видела вокруг арендаторов, фермеров, пастухов, доярок, землевладельцев и лэрдов, надевших черные маски и превратившихся в пришельцев из Подземного мира шотландских легенд. Из этого мира приходит все доброе и все несчастья, а значит, дьявол готов принять на себя все последствия этой ночи.

Ее согрело сомнительное содержание ее стакана, и Филомена поддалась безумному и головокружительному духу, который, казалось, охватил всю толпу. Она позволила Гэвину надеть на себя маску.

– Умеете ли вы танцевать круговые танцы, барышня? – спросил Гэвин, когда они добрались до людей, танцующих вокруг костра.

– Умею ли я танцевать круговые танцы? – засмеялась Филомена, притоптывая в такт быстрой и веселой музыки. – Да я ведь и Хэмпшира, это мы придумали круговые танцы.

– Мне казалось, вы говорили, что вы из Дорсета, – вмешался весельчак в маске, но по рыжей бороде и веселой ухмылке его без ошибки можно было признать за управляющего Рассела.

Филомена чуть не уронила свой стакан с сидром и побледнела, осознав свою ошибку.

– Правильно, я так сказала, – ответила она, стараясь отыскать выход из положения.

Молодая пышногрудая женщина вырвалась из рук ее чересчур настойчивого партнера и наткнулась на Гэвина, из-за чего напиток выплеснулся из стакана ему на рубашку. Хихикая и принося невнятные извинения, женщина провела рукой по жилету Гэвина, надетому на мускулистый торс. Ее бесстыдные пальцы прошлись по ремню споррана – кожаной сумки с мехом – и опустились до кильта.

– Вы прощены, девушка, поверьте, – пробормотал Гэвин ласковым тоном, в котором чувствовался откровенный намек.

– Найди меня, если захочешь. – Она почти пропела эти слова. – Я сумею вознаградить тебя.

Она поцеловала Гэвина прямо в губы, но потом ее нетвердо держащийся на ногах партнер увлек девицу дальше. Рассел и Гэвин рассмеялись, а Филомена потеряла дар речи.

– Я так поняла, что она сделала вам предложение, – заговорила она наконец.

– Мне кажется, вы правы, – захохотал Рассел.

– Она поцеловала вас прямо перед мужем и перед другими людьми! – воскликнула Филомена. – Я поражена, как он не вызвал вас на дуэль!

Тут Гэвин и Рассел засмеялись откровенным мужским хохотом.

– Ох, барышня, это совсем не ее муж, муж вон где, – и стаканом он указал на край леса, где невысокий, но широкий в плечах мужчина прижал к дереву высокую женщину и упивался ее шеей, как на иллюстрациях ужасных дешевых книжонок, которые читал Эндрю.

– Боже мой! – это было все, что могла вымолвить Филомена.

– Не волнуйтесь, барышня! – Гэвин наклонился к ней и прошептал на ухо, отчего по коже Филомены пробежал приятный холодок: – На Самайн никто не помнит, что они женаты, а на Белтейн дела обстоят еще хуже.

– Да благословят боги этот разнузданный праздник плодородия, – воскликнул Рассел и поднял стакан.

Гэвин чокнулся с ним с веселым возгласом «slàinte mhath!» Делать было нечего, и Филомена чокнулась с ними своим стаканом и выпила большой глоток, хотя мысль, что лэрда нет в этой толпе, портила ей настроение.

В маске или без маски его нельзя не заметить, но его высокую и широкую фигуру здесь не было видно. Может быть, он удалился в лес с какой-нибудь женщиной, чтобы воспользоваться происходящей вакханалией? И погрузился в пространство между бедрами какой-нибудь жаждущей девицы? Эта неприятная мысль заставила Филомену нахмурить брови и ощутить прилив раздражения.

– Научите меня танцевать круговой танец, англичанка! – попросил Гэвин, его зеленые глаза озорно блестели под маской. – Пусть это будет Хэмпшир или Дорсет, не важно, откуда вы прибыли к нам.

Филомена положила ладонь в руку, протянутую Гэвином, и подумала, что его объятия не вызывают в ней той дрожи волнения, какую вызывают руки Лиама, поэтому они для нее безопаснее. А значит, позволительнее. Если все присутствующие пьют, танцуют, флиртуют и… продолжают в том же духе, то почему бы и ей не принять в этом участие? Приближался ведьминский час, и чем позднее становилось, тем разнузданнее становился вечер. Если на праздник Самайн никто не помнит, что они женаты, то почему бы и ей не забыть про это!

Лиаму нетрудно было найти Филомену в праздничной толчее, пока он шел по периферии танцующей толпы хайлендеров в устрашающих масках. Ее было видно издалека. Сверкающие рыжие волосы, убранные в благопристойную прическу, сейчас растрепались. Передняя часть укладки сохранилась, зато сзади волосы упали на спину и достигали до талии блестящими волнами и кольцами. Огонь отражался на изумрудно-зеленых лентах, продернутых через черные кружева, украшавшие корсаж. На ее алебастровой груди играли отблески золотого огня. Она танцевала вокруг костра в круге, состоявшем из сорока человек. С обеих сторон ее окружали мужчины, добивавшиеся ее внимания и старавшиеся обучить ее элементам танца.

Его дети были правы – она прекрасно танцевала. Филомена весело смеялась, когда спотыкалась, и ее хрипловатый нежный смех вызывал у мужчин вокруг нее сладострастные улыбки. Помогая ей восстановить равновесие, они старались руками схватить ее за любые места.