Любовь к истории питая

Наступила ночь. Воины прилегли. Вокруг было тихо, звездно. Только с одной стороны неба поднималась мгла, предвещавшая наутро туман. Великая то была ночь: много потом рассказывалось чудного, что под покровом ее свершалось. Дмитрий, удалясь в шатер свой, то молился, то высылал сделать какое-нибудь распоряжение. Ему не спалось: чувствовал, что в завтрашний день он один в ответе за судьбу России… Не спалось и многим ратным людям. Не спал и Боброк, знаменитый боярин. Он проехал по рядам, а в полночь заехал к великому князю, видя у него свет. Он пригласил князя сесть на коня и поехать с ним. На середине между русскими и татарскими полками Боброк остановился. «Слушай и скажи, что ты услышишь на татарской стороне», — сказал он князю. Прислушался великий князь и отвечал: «Слышу стук и клик, словно базар и де; слышу еще, словно волки воют и птицы летают, вороны каркают и орлы клекочут». — «А теперь послушай на русскую сторону», — попросил Боброк. Дмитрий прислушался и сказал: «Тишина великая, только от огней словцо зарево». — «То Знаменья добрые, — объяснил Боброк, — вот что это значит: волки воют и птицы степные в непривычную пору всполошились — значит, чуют добычу, быть великому побоищу. Шум со стороны татар значит нестроение, тишина с нашей стороны — порядок и благодать божия в сердцах людей…»

Прошла таинственная ночь.

— Тогда, на поле Куликовом, воплотилась давняя мечта Руси о единстве, — с первозданным жаром поистине вещает Валентин Саввич. — При защите крепости Баязет русские солдаты и офицеры тоже отстаивали свое право на родство с другими народами. Это главное.

Как-то у Льва Николаевича Толстого я прочитал, что существуют два вида храбрости: моральная и физическая. Под моральной он понимает такую храбрость, которая диктуется понятиями долга перед отечеством, высоким сознанием, чувством товарищества.

Именно такую храбрость и показали защитники Баязета.

— Писать я начинаю всегда мучительно медленно, — делится Валентин Саввич. — И первые сто страниц даются с трудом. Но это только первые сто. Дальше все легче и свободнее. Мои герои ожили, заговорили, заторопились к действию. Работаю параллельно над другими произведениями. Мысль так перенапряжена, что ее волнуют разные вопросы.

Я уже заметил, что вы обратили внимание на чернильное пятно на столе. Да, все у меня, как у торопливого школьника.

Не в столе дело, а чернильное пятно от перышка, которым я пишу. Ощущаю какое-то приятное удовлетворение от нежного поскрипывания пера по чистому листу. Люблю писать только глубокой ночью. Многие считают, что мне легко работается, что у меня потрясающая работоспособность. А знаете, мне порой совершенно не хочется садиться за стол и писать. Но я буквально беру себя за волосы, — тут Валентин Саввич попытался взять себя за «ежик», усмехнулся, — и веду вот сюда, к рабочему месту!

Молодым писателям я бы сказал, что необходим порыв к работе. Ждать, когда придет вдохновение, не стоит. На одном вдохновении далеко не ускачешь. Гений — это лишь талант, который работает, работает, работает…

«Корпеть надо — тогда получится!» — говорил в таких случаях член Миланской, Парижской академий, Академии святого Луки в Риме Карл Павлович Брюллов. А к авторитетам иногда надо прислушиваться, согласитесь?

Если вдруг в процессе работы где-то застрял, задумался, встаю и перехожу в другую комнату, где пишу совершенно о другой эпохе и других героях. Все пишу так, как потом выходит в книге. Правда, иногда редакторы сокращают какие-то места. Им, кажется, виднее, чем мне.

Тороплюсь закрепить на бумаге вспыхнувшее в воображении. Мне думается, что если тут же не записать явление, то потом, как ни старайся, не восстановишь и не вспомнишь.

Казалось бы, Валентин Пикуль навсегда выбрал путь писателя — историка нашего Отечества. Но вот неожиданно, в 1962 году, появляется новый роман «Париж на три часа».

Редакция журнала «Звезда» сопроводила публикацию такой врезкой: «В Ленинграде жили и творили многие выдающиеся писатели, создавшие славу советскому историческому роману. Произведения Алексея Толстого, Ольги Форш, Вячеслава Шишкова, Юрия Тынянова, Алексея Чаплыгина печатались на страницах «Звезды». Журнал считает своим долгом, продолжая традицию, знакомить читателей с творчеством ленинградских писателей, работающих в жанре исторического романа в настоящее время. В этой книге журнала, в память об одном из важнейших событий в истории нашей страны — Бородинской битве, происшедшей сто пятьдесят лет тому назад, в сентябре 1812 года, публикуется маленький роман Валентина Пикуля «Париж на три часа».