Любовь на производстве

– ну вот, теперь у тебя есть еще одна специальность – «начиночница».

В общем, Анна Сергеевна меня, и не только, частенько подбадривала и развлекала подобным образом. Женщина как-то рассказывала, что раньше была достаточно жестким человеком и держала себя отстраненно от других. Говорила: «мне было наплевать на переживания людей, что там они думали и чувствовали. Пока я не попала на ретрит на Бали, в группу, где мы несколько дней медитировали. И там как будто открылся третий глаз: я поняла, что хочу слушать и слышать людей. И начала это делать. И этот интерес и желание помогать не ослабевают до сих пор».

И действительно, Анна Сергеевна всегда была очень внимательна к собеседнику, выслушивала и, если просили, была готова дать совет. А еще, как я уже говорила, женщина всегда очень к месту вворачивала какую-нибудь шуточку. Именно она, кстати, научила меня катать рулеты так, что они начали хорошо получаться. У Анны Сергеевны была какая-то своя методика и, надо сказать, что ничто другое у меня не работало, пока я не попробовала именно ее способ. И тогда почти сразу же все получилось – я начала быстро и много катать. И, наконец-то, полноценно влилась в коллектив. Этим вклад Анны Сергеевны в мое обучение не заканчивался, хотя она и не была наставником – просто у нее это хорошо получалось.

Но вернемся к вечерним начинкам. Хотя, вернее будет говорить к ночным, так как на тот момент, было уже, обычно, около часа ночи. Я пошла на поиски тары для начинок. А раздобыть ее не всегда было легко, потому что, зачастую, посуда была на мойке на первом этаже, и приходилось сначала просить мойщиков ее поднять, а потом долго ждать…

Иногда тара была на месте, но одна посудина так плотно входила в другую, что разлепить их голыми руками, порой, не представлялось возможным. Некоторые для этого использовали ковш или линейку, чтобы поддеть мармит – так смешно называлась это тара. А еще был особый метод, который я узнала у мойщиков. Заключался он в том, чтобы кулаками попеременно быстро стучать по посудине (со стороны это было похоже на то, как самец гориллы бьет себя в грудь), от чего мармит приходил в движение, и, видимо, благодаря резонансу, отклеивался один от другого. Но пока я не знала этого секретного способа, и ни ковша, ни линейки у меня с собой не было. Я стояла возле этих корыт и пыталась как-то их отодрать друг от друга. Но ничего не выходило… И тут, как в сказке, откуда не возьмись, появляется добрый молодец в лице Антон Палыча, правда не на коне, а на рохле, причем с полными ведрами – вез их куда-то. Я нагнулась к мармитам и тут краем глаза заметила, что парень улыбается.

– Ты что смеешься, так весело, что ли? – с деланной обидой сказала я.

– Просто мне еще никто так оригинально в любви не признавался.

– Что? Ты о чем? – не поняла я. – Чем ерунду молоть – лучше бы помог.

– Отойди-ка.

У Антона все получилось гораздо ловчее и быстрее, чем у меня, и он практически уже отсоединил всю тару, когда из-за угла вырулила его бригадирша Оксана, со злом посмотрела на нас и сказала юноше срочно идти с ней в холодильник что-то там переставлять.

Я знаю, что звучит это достаточно смешно: «идти в холодильник». Но, поверьте, так и было: холодильники представляли собой помещение, размером с небольшую комнату, где хранились ингредиенты для нашей продукции. А так как цеха «булочек» и «пирогов» находились рядом, то и холодильник у нас был общий. В общем, Оксана и Антон скрылись в холодильнике, а я, добрав недостающую посуду, направилась в цех.

Позже я сделала вывод, что Оксана тоже была неравнодушна к Антону. И я ее понимаю: к нему сложно было оставаться равнодушным…

Оксане было лет двадцать семь – двадцать восемь, но из-за своих внушительных габаритов – она была достаточно грузна и заметно косолапила – выглядела лет на семь старше своего возраста. При этом у девушки были красивые темно-карие глаза, густые ресницы и длинные шикарные шоколадного цвета волосы. Также в ее арсенале был командный тон и очень сильный голос, которым она любила пользоваться, чтобы кричать на весь цех, хотя получалось на весь завод. Оксана была мать-одиночка и, видимо, не против компенсировать свое одиночество с помощью Антона, уж не знаю в каком качестве – любовника или мужа. Но относилась бригадирша к нему очень ревностно и по-хозяйски.

Оставшись одна, я подумала: «что же Антон имел в виду, говоря о моем к нему признании в любви? Вроде бы ничего такого не упоминала, не во сне же я проболталась?» С этими мыслями я отправилась в соседний хлебный цех, где кипятилась вода, которой мы запаривали мак. Проходя мимо, заметила Антона и его коллег, которые раскладывали тесто по ящикам. Когда наливала в ведро кипяток, подошел Антон и спросил:

– нужна помощь?

– Ну, можешь залить воду в мак.

Надо сказать, что это тоже не самое легкое занятие для женщины. И, если мужчины предлагали помощь, то я обычно соглашалась, хотя и не всегда.

Пока парень заливал воду, я решила воспользоваться моментом и спросить:

– Что ты там имел в виду?