Любовь по-санкюлотски

Эти приступы гнева, сопровождавшиеся отборными ругательствами, никак не действовали на „поднятие интимных мест“ Тальена. Скорее даже наоборот. Это явно огорчало этого беднягу. Чем выше становился тон ее ругательств, тем более теряла в размерах его мужская гордость. В конце концов бывшая маркиза с пеной на губах начинала рычать, кататься по ковру и заниматься такими бесстыдствами, вид которых придавал немного сил бедному революционеру, начинавшему проявлять к ней некоторые признаки интереса.

Терезия немедленно набрасывалась на него и старалась максимально использовать эту благоприятную перемену…

Тальен, надо признать, выходил совершенно обессиленным из этих многочисленных боев, в которых ему приходилось одновременно бывать и пикадором, и матадором, и быком, а посему он несколько небрежно относился к исполнению своих служебных обязанностей…»[231]

Естественно, Робеспьер очень скоро узнал, что его комиссар, полностью попав под действие чар Терезии, отошел от дела Революции. Действительно, из Бордо в Комитет общественного спасения ежедневно шли тайные доносы, в которых говорилось не только о поведении Тальена, но и о его снисходительном отношении к аристократам, о его мздоимстве, о его грязных делишках и о шикарной жизни, которую он вел, с вышеупомянутой гражданкой.

Вскоре комиссару стало известно, что Конвент начал подозревать его в «умеренности». Сильно встревожившись этим, он начал слать в Париж пространные письма, с тем чтобы оправдаться. Робеспьер, не терпевший в людях ни малейшей слабости, ответил, что в Бордо будет направлена следственная комиссия.

Тальен, почувствовав, что дело может кончиться гильотиной, решил, что единственной возможностью выпутаться было самому отправиться в Париж и лично оправдаться. Он выехал в столицу в конце февраля 1794 года, очень обеспокоенный тем, что приходилось оставлять любовницу одну…

Но Терезия недолго оставалась одна. На следующий же день она затащила в постель Изабо, помощника Тальена.

Обрадованная тем, что вновь обрела свободу, она стала затем любовницей председателя Военного трибунала Лакомба и еще нескольких мужчин, которые по разным причинам «вызывали у нее почесывание в корзиночке»[232].

В гостинице «Франклин» начались необычайные оргии, и эмиссар Робеспьера, отправленный в Бордо для того, чтобы узнать состояние умов делегатов Конвента, даже немного испугался, когда узнал все подробности.

Это был восемнадцатилетний молодой человек по имени Марк-Антуан Жюльен. Терезия решила приручить его всеми средствами, которые, осмелюсь так выразиться, были у нее под рукой.

Сделать это ей не составило большого труда, поскольку этот простодушный парень, присланный для того, чтобы оживить в душах бордосцев веру в дело Республики, оказался однажды, робкий, но счастливый, в постели Терезии.

В последовавшие за этим дни он зачастил в гостиницу «Франклин», где любовница проконсула, любовная фантазия которой была неисчерпаемой, доставила ему столько новых для него удовольствий, что он, казалось, был окончательно покорен.

Когда ей показалось, что молодой человек окончательно попал под ее влияние, Терезия, которая после отъезда Тальена в Париж уже не чувствовала себя больше в безопасности в Бордо, предложила ему бежать вместе с ней в Америку.

Но Жюльен был истинным революционером. «Прелести тела Терезии вовсе не заставили его забыть о долге»[233]. Сделав вид, что согласился с предложением Терезии, он немедленно отправил в Париж донос на свою любовницу. Послушаем Сенара: «Сей ***[234] отправил в Комитет общественной безопасности копию письма, которое написала ему эта проститутка Кабаррю и в котором она предлагала ему отправиться с нею в Северную Америку, поскольку желала скрыться от скомпрометировавшего ее Тальена; она предлагала ему разделить с нею деньги, которых, по ее мнению, было более чем достаточно для них обоих»[235].

Узнав о попытке «соблазнить находящегося при исполнении обязанностей служащего», Робеспьер очень сильно разгневался. Гражданка Кабаррю уже давно раздражала его. Он отлично знал, что именно она была виновна в том, что Тальен «переродился», он знал, что она сделала кроткими, словно агнцы, самых жестоких членов Конвента, он знал также, что под ее влияние начали попадать и Изабо, и Лакомб. И поэтому решил покончить с этой женщиной, представлявшей, по его мнению, большую опасность для Революции.

Приказать арестовать ее в Бордо? Но у нее в этом городе было слишком много друзей и слишком много любовников для того, чтобы это было можно сделать. Следовательно, для того, чтобы сначала засадить ее в тюрьму, а затем отправить на гильотину, надо было каким-то образом заставить ее приехать в Париж. Но каким образом?