Любовь: сделай сам. Как мы стали менеджерами своих чувств

Удивительно, что именно в этих условиях, делающих сексуальное «событие» невозможным, некоторые женщины почувствовали беспрецедентную свободу: объективация как будто оказалась поставлена на паузу. В рыночной толкотне внезапно появился зазор — короткий перекур, во время которого вместо того, чтобы «нравиться», оказалось возможным задавать вопросы, слушать, бесцельно болтать. Из-под аватаров начали появляться лица, из-под матрицы алгоритма — непредусмотренные случайности.

Но как сохранить простор для выражения чувств в посткарантинной реальности? Я звоню с этим вопросом Жюдит Дюпортей. Сидя на кухне своей парижской квартиры, она дает три совета: «Не ленитесь узнать, как используются ваши персональные данные. Ловите себя на зависимости и не позволяйте себе зависать в Tinder, как будто это зал игровых автоматов. И, наконец, культивируйте в себе эмпатию. Но вообще, — добавляет она, — у нас сейчас входят в моду anti-swipe-вечеринки. Туда приходят просто пообщаться. Там никто никого не „выбирает“, люди пьют вино, разговаривают, знакомятся друг с другом через друзей». Я записываю «просто знакомиться — anti-swipe». Последняя парижская мода. Мне нравится.

Глава 10 Атлант отправляется на рыбалку [128]

Рыбы, слава богу, не так умны, как люди, которые их убивают; хотя в них гораздо больше и ловкости, и благородства.

Эрнест Хемингуэй. «Старик и море»

Теплый вечер, мы с подругой сидим на террасе летнего кафе. В липах шелестит ветер, из сквера через дорогу доносится музыка, розовое охлаждено до строго нужной температуры — но мне не до него. Батарейка моего телефона разряжена до 2%, а в мессенджере тикает часовая бомба: последнее мое сообщение — «скажи тогда, где и во сколько» — прочитано абонентом, но не отвечено. Подождать еще, не строить планы на завтрашний день? Недостойно независимой женщины. Еще раз уточнить планы? Подумает, что я за ним бегаю. Я доливаю себе вина; телефон начинает вибрировать — шесть сообщений в родительском чате. Экран вспыхивает — и тут же гаснет ­насовсем.

«Вот и хорошо, — значит, не судьба. Вот я лично — я всегда с человеком, как в последний раз. Это очень помогает. Когда ты не думаешь, что увидишь его еще раз, тебе гораздо проще. Я всегда помню, что мой шанс еще раз увидеть Леню — 50 на 50. Он мог в кого-то влюбиться, я могла в кого-то влюбиться, или мы могли друг другу тупо надоесть. Но это ОК. Мы оба имеем на это право», — говорит мне подруга — успешная, красивая, молодая женщина.

«В этом и есть свободные отношения, — продолжает она. — Мы ничего друг другу не должны. Если я влюблюсь в кого-то другого, я просто сольюсь. Я всегда так делаю. Просто пропадаю. Тут нет позиции. Может быть, сейчас мы нет, а через месяц снова да. Может быть, мне надо подумать. А может быть, я хочу на месяцок отвлечься на что-то другое. Спишемся потом — вдруг ты еще да и я еще да».

Я слушаю ее, вертя в руках разрядившийся телефон. Я понимаю: она постигла что-то такое, чего не постигла я. Она — в авангарде человечества, а я — непонятно где, плетусь, опутанная привязанностями, от которых — будем честны — больше головной боли, чем радости. Мне неловко от самой себя и хочется немедленно отправиться на «перековку» — к коучам, психологам, гуру селф-хелпа, мастерам художественного слова о правильной самооценке и здоровой психике. К Михаилу Лабковскому: он быстро объяснит мне, почему любить кого-то больше, чем любят тебя, — это нев­роз [129]. На семинар по семейным расстановкам — там я пойму, что все мои проблемы от того, что прабабушку бросил муж. А еще лучше — в блог Эволюции [130] (в миру — Марина Комиссарова), приобщиться к тайнам науки психоалхимии — учения о том, как жить не привязываясь, не имея никаких ожиданий и опираясь только на себя.

Для неподготовленного читателя столкновение с Эволюцией может быть несколько болезненно. Большинство рядовых сограждан (таких как я), с точки зрения Эволюции, являются «рапанами»: существами, не имеющими личных границ и бесконечно «липнущими» к другим (в любви ли, в работе ли или в дружбе). Главная проблема рапанов, «слизью растекающихся на территорию других людей», — в том, что они верят в договоренности: воображают зачем-то, что партнер им может быть что-то «должен», и полагаются на обещания.