Любовь тигра

Из-за поворота на площадь, брякая, вывернул зловонный грузовик с прицепленной низкой платформой... из нее-то и шла главная вонь — за ней струились мухи и воробьи.

Шофер тормознул (часть помоев, уже переполнивших платформу, при торможении выплеснулась), оглушительно ударил в колокол, висящий возле кабины.

— Саша... наш Саша приехал! — льстиво говорили все.

Я понимал страдания Егора — одно дело, когда живешь в дерьме и тебя не видят, но страдание возрастает многократно, когда это видит твой как бы блистательный друг!

Я любовался горами, окружавшими городок. Егор яростно выбил ведро, тяжело повернулся, пошел... усталый, сутулый медведь, до глаз заросший седой шерстью!

Мы вернулись к нему, молча сидели.

— ...Пойми, — заговорил я. — Счастье или несчастье — дело добровольное! Каждый назначает себе сам! Но уж, чтобы любили тебя — это ведь совсем же легко! Элементарный набор простых правил! А трагедии все возникают от безграмотности!

— Да. Например, Шекспир! — холодно усмехнулся Егор.

— Ну зачем нам этот Шекспир? Там гибнут все. Ты слушай сюда. Первое — понимай каждого, меру его желаний, меру благородства — и не перегружай! Скажем, человек зарабатывает тем, что любит животных! Ездит на международные конгрессы, защищает клопов, борется за гуманные методы обращения с ними. Все благородно, все хорошо — и он считает себя благородным, и все довольны. И ты, если с ним работаешь, это понимай... понимай меру его любви к своему предмету... а если не поймешь — и, скажем, положишь ему на письменный стол осиротевших слепых крысят, и он их в приступе отвращения убьет — карьера его рухнет, а заодно и твоя! Ясно? Не перегибать! Второе... голос! Я сам иногда удивляюсь своему голосу, особенно по телефону: что — «спасибо, все хорошо!»?.. что он городит? Чего хорошего-то? А потом невольно заслушаюсь: а, может, он прав? Главное — когда берешь телефон, имея трудную тему обсудить, всегда надо к ней подверстать другую, более легкую, для отхода... которую запросто твой абонент положительно решит: и ему, в заключение, приятно, и главное — тебе! И последнее: помни — от ада до рая миллиметр, крохотное движение языка. Малейшее движение надо сделать, чтобы плохое в хорошее повернуть! Часто — одну букву всего в слове изменить... ну две. Скажем — «сволочь!» — непримиримо и беспощадно, а «сволота» — это уже с оттенком ласковости, с надеждой на примирение... две буквы всего!.. И третье: не формулируй беду!.. Пусть она сама себя формулирует — авось, надорвется!

— Легко тебе... быть спокойным... когда у тебя все есть!

— Что у меня есть все? Телевизор? Видеомагнитофон? Ну — это же элементарно. Немножко только терпения надо проявить. Я разве не рассказывал тебе — как одна издательская фирма США заказала мне очерк «Типичная советская семья»? Навели меня на роскошную семью: все таланты, мутанты — один поет, другой пританцовывает, третий гадает. Написал — хотя таланты их было терпеть нелегко! Приехал их фотографировать знаменитый во всем мире фотограф — хоп! — этой семьи уже нет! Не вынесли своей безмерной талантливости, полностью порушили свои жизни: некоторые уже в могиле, остальные — в тюрьме. Фотограф — ласково улыбаясь: «Попробуйте, пожалуйста, еще раз!» Нет, думаю, тут надо семью попроще искать, с талантами нажжешься по новой! И оказалось — что именно самое трудное найти типичную семью. Один, окажем, хороший, но бедно очень живет. Другой — обожает своих детей, но недавно развелся. Голова буквально кругом пошла. Друг говорит: «Ну, знаю я одну семью, где абсолютно ничего не происходит!» Давай! Как сейчас помню тот день, когда я тащился в их квартирку на окраине! Жара, духота, казалось, даже мухи висят, не двигаются... среди унылейших новостроек трамвай шел. А семья!!.. Поели — и тишина! То один задремлет, со стула свалится, то другой... выдержал, однако! А ты говоришь — «видеомагнитофон»!

— Ну, у тебя не только видеомагнитофон... телефон на даче!

Ну неужели, — уже с отчаянием думал я, — он не понимает, что все это лишь звук — как назовешь, так и услышат. «Телефон на даче»! А под террасой — помойка, а через нее ползет пьяный монтер, чтобы отрезать тебе провод, если не угостишь... но разве надо — об этом говорить? «Я буду на даче, позвоните мне!» — вот это да.

— Да — и идиотизм! Обязательно идиотизм! — отскакивая от нелепой темы роскоши, воскликнул я. — Идиотизм во всех отношениях, которые не интересуют тебя! Полный кретинизм! Помню — хотели меня забрать в армию, даже одели... и в первый же день, отдавая честь, случайно выбил пропуск из руки офицера. И тут же — вон из рядов! И только так!

Со скучающим видом Егор прошел через кухню, распахнул холодильник. Действительно — зачем ему слушать мои мысли, когда у него свои?

Он стал выгребать из поддона консервные банки, сваливать в рюкзак, потом, свернув, положил зеленый лук, брякнул бутылкою.

— Ты куда?

— К сожалению — не имею времени тебя слушать... еду на дачу! Ты как?

— Как?!?! Ну, конечно же, я с тобой! — я вскочил.