Любовь тигра

— Егор Алексеич? Как же — на работе-с! (интересно, сколько у этого служаки стаж?). Пройдите вот по аллейке, за кустами сирени — флигелек-с!

Все, как в старые добрые времена... Старинная, красивая больница... Флигелек-с! Интересно, все-таки — почему не корпус, неужто Егору для размаха его хирургического таланта хватило флигелька?!

Впрочем, он всегда утверждал, что все эти сверкающие никелем корпуса — липа, что ту операцию, которую легко делал профессор Коромыслов во флигельке, дай бог бы повторить... Такой же упрямый! Я полез напрямик через мокрую сирень, вытирая ладонью мокрые скулы, вошел во флигелек... Средних размеров старинный зальчик, в нем на стульях, тяжело опустив руки, сидело несколько людей в белых халатах, и среди них — Егор.

— Ну, здорово, паря! Не ожидал?

Егор сидел по-прежнему без движения, лишь поднял взгляд. Странность обстановки ошарашила меня... на одном из столиков стояла табличка «Шитье саванов», из репродукторов лилась рыдающая музыка.

— Ну что ж... подходяще, — после паузы кивнул головой один из сидящих, и встал. Егор продолжал сидеть.

Что здесь происходит? Что же здесь «подходящего»?

— Что такое? Почему такая грустная музыка? — тормошил я его.

— Извини... сейчас я занят, — обдал меня лютым холодом Егор, медленно поднялся, натянул резиновые перчатки, и ушел через странную дверь, отодвигающуюся-задвигающуюся, непроницаемую... Я в растерянности оглядывался по сторонам, ничего абсолютно не понимая... Морг?

Мою страшную догадку подтвердил стенд: «Лучшие люди кафедры патологоанатомии», и среди них — Егор!

Все-таки добился своего, все-таки нашел в жизни работу, которую, кроме него, мало кто может делать... во всяком случае — единицы! Доказал! Доказал свое мужество, силу, и, судя по фотографии на Доске лучших, — профессионализм! Доказал и свой мерзкий характер, желание все делать наперекор, доказал, что лучший диагноз — в морге, как будто без него никто этого не знал! Вошла нечесаная, оплывшая женщина (видимо, от горя?) — и молча протянула появившемуся Егору целлофановый пакет, в котором тускло просвечивали грубые предметы женского туалета. Она держала все это на весу — Егор, глядя почему-то в сторону, не брал.

— Что это? — наконец, брезгливо проговорил он.

— Как что? Как договаривались! — проговорила оплывшая женщина. — Трусы, лиф... комбинация... платье... туфли не принесла — ведь не надо же?

Егор долго молчал, потом резко забрал у женщины пакет. При этом он старательно не смотрел на меня! Откуда-то из огромной рыхлой груди женщина вытащила замусоленный кошель.

— Сколько надо-то? — проговорила она.

Егор продолжал делать вид, будто с трудом понимает происходящее.

— Что вы хотите? — выговорил он.

— Как что? — удивилась женщина. — Одеть, причесать... привести в божеский вид... Так сколько?

— ...Сколько можете, — высокомерно произнес Егор, не глядя ни на меня, ни на нее.

Я понимал, что устроил для него пытку — но не мог же я повернуться и уехать — я так давно жаждал видеть его!

Постояв некоторое время, Егор повернулся и ушел «туда», задвинув за собой дверь.

Оказалось, что и все присутствующие переживали эту сцену и чувствовали ее так же, как мы.

— Между прочим — лучший в Союзе специалист! — горячо воскликнул молодой усатый хлопец. — Мы все учимся у него! А что... нам платят так мало, и мы вынуждены... подрабатывать... это уже не наша вина!

Я понимал и любил их позицию: когда государство теснит тебя отовсюду — самому гордо и молчаливо занять самую трудную, тяжелую позицию... но зато — стоять!

— Вы, наверное, думаете, что у нас райское место? — улыбнулся интеллигент в пенсне.

— Ну что вы! — с ужасом отвел я это предположение...

Чувствовалось, что живут они тут дружески и достойно.

Неужто, черт подери, другого такого места, кроме морга, у нас нет?

Оказалось, что да... нет! В дальнейшем нашем движении с Егором все остальное оказалось гораздо хуже...

Появился Егор, с грохотом задвинув за собой дверь, бросил пустой целлофановый пакет на стол.

— Шестой подтекает! — вскользь сказал он бородану.

От такой реплики я похолодел — но бородан спокойно и вежливо кивнул и скрылся за дверью.

Егор, слегка мотнув головой (что относилось, по-видимому, ко мне), вышел из флигеля.

Мы вышли на темную аллею. Он остановился у своего перебинтованного «Запорожца»... по сути — ему давно уже место за той дверью... но бедный Егор все гоняет его!

Мы приехали с ним в убогую его квартирку... Посидели молча... потом он вдруг резко встал.

— Что... пора уходить? — я огорчился.

— Нет! — он нервно усмехнулся. — Мусор пора выносить!

— А я?

— Если желаешь участвовать в нашей светской вечеринке... пожалуйста! — скривился он.

Мы вышли. Центральная — и в прошлом, видно, красивая улица города была заполнена приятными, хорошо одетыми людьми. Они оживленно переговаривались, переходили от группы к группе — но у всех в руках были мусорные ведра.

— Что-то долго сегодня не едут! — таков был любезный светский разговор. Вдруг в отдалении ударил колокол.

— Едут, едут! — оживились все.

Колокол ударил еще ближе. Дамы защебетали, стали поправлять драгоценности, глаза их сияли.