Любовь ушами. Анатомия и физиология освоения языков

Работа Райнхильд Брасс и её коллег в Институте аудиопедии – только часть огромной работы по преображению педагогики, начатой во второй половине прошлого века целым рядом учителей и воспитателей по всему миру. Они создают педагогику XXI века, но не в веке дело. Всех их – и создателя Саммерхилла Александра Нилла, и Пера Альбума, зачинателя интуитивной педагогики и основателя школы в Сульвике, и Александра Лобка с его вероятностной педагогикой, и Евгения Матусова, работающего над идеей педагогики как диалога, и Джона Гатто, и Джона Холта, и Ивана Иллича, и других – разъединяет многое, но объединяет одно: они служат не «обществу», и не государству, а человеку, ребёнку, и все их находки, ошибки, старания, догадки и открытия суть плоды этого служения.

Общество и государство могут их поддержать, если они гуманны; или мешать им, если они озабочены только тем, как получше использовать каждого отдельного человека в интересах правящей верхушки, но сами они верны своим ценностям. Работу представителей вальдорфской педагогики в рамках этого широкого и пёстрого потока живой и человечной педагогики отличает важная особенность: в соответствии с идеями Рудольфа Штайнера, как и с открытиями нейрофизиологии второй половины XX века они понимают обучение и воспитание как конкретные материальные процессы, происходящие с конкретным материальным человеком. Как ни странно, но именно вальдорфская педагогика по-настоящему материалистична. Именно она, принимаемая всеми по какому-то странному недоразумению за «оторванную от жизни», «парящую в небесах», «чересчур духовную» и тому подобное, оказывается на поверку наиболее внимательной к физической, материальной стороне воспитания и обучения. Именно в вальдорфских школах дети больше, чем где-либо работают руками, танцуют, рисуют, поют, ставят спектакли – причём на всех уроках и кроме уроков. Здесь учителя помнят: они имеют дело не с абстрактными «мозгами» или «интеллектами», а с живыми растущими людьми из плоти и крови. И школа, с их точки зрения, обязана целенаправленно заботиться о здоровом развитии растущего организма и чувственного восприятия ребёнка, потому что это условие sine qua non его здорового душевного и духовного становления.

Ближайшими сотрудниками Райнхильд Брасс являются авторы Бохумской концепции начальной школы («подвижная классная комната»), инициатор которой Вольфанг Ауэр стал сооснователем Института аудиопедии в Виттене. Аудиопедия и Бохумская концепция, на мой взгляд, неотделимы друг от друга, образуя вместе по-настоящему новую концепцию педагогики: воспитание подвижного, восприимчивого, самостоятельного и активного человека не за партой, а в движении – и слух как генеральный путь связи между ребёнком и взрослым, между ребёнком и ребёнком. В самом деле: если вы позволили ребёнку не «торчать всё время в тесном пространстве между сиденьем и партой» (Райнхильд Брасс), а двигаться в просторном классе, зале, во дворе, в лесу – вам ничего не остаётся, как обратиться к нему с устным словом, обратиться к его ушам: с объяснениями правил игры, со стихотворением, с песней, со счётом или с историей.

Не совершила ли эта небольшая группа энтузиастов на западе Германии переворот в педагогике в целом? 

Благодарность и посвящение

История перевода книг Райнхильд Брасс на русский язык началась в Киеве, в хрущёвской двухкомнатной квартире, за ужином после длинного и радостного рабочего дня. «Знаешь, есть одна очень хорошая книга по музыке, там всё построено на движении и на слухе. Я поговорю с автором, может быть, ты переведёшь её на русский? Это было бы прекрасно», – сказал мне Вольфганг (тот самый Вольфганг М. Ауэр, автор книги «Миры чувств», на которую неоднократно ссылается Райнхильд Брасс), выслушав рассказ о моём семинаре, где мы нащупывали путь через движение и слух – к языку. На той сессии Всеукраинского вальдорфского семинара звук, вслушивание и движение стали краеугольными камнями – на них были основаны и музыкальные занятия Светланы Протасовой, и занятия по театральной импровизации Юрия Вутянова, и конечно, эвритмические экзерсисы Ольги Беш, и мои попытки найти пути к языку через слух, музыку, движение, через восприятие чувств и личности Другого. Правда, по вечерам Вольфганг возвращал нас в область зрения своими лекциями о восприятии изобразительного искусства, но в первой половине дня он же сам и старался сделать наш мир хоть несколько менее видеоцентричным, рассказывая о богатейших мирах других чувств и сопровождая лекции упражнениями и играми.

Однако есть у этого перевода и предыстория, опять-таки связанная с Вольфгангом Ауэром, которому я хочу выразить самую глубокую благодарность.