Любовь ушами. Анатомия и физиология освоения языков

Погружение в язык означает именно это: погружение в среду правильно говорящих. Это сводилось бы к банальному «естественному методу» (вроде знаменитого старинного метода обучения тому же плаванью), если бы не тщательный отбор языкового материала, гарантирующего понимание по контексту и усвоение. Простите, но даже человек, понятия не имеющий о французской речи, поймёт, просматривая видео, что «bonjour» – это приветствие, и что если в ответ скажешь опять же «bonjour», то вряд ли собеседник обидится.

Сложные и важные языковые или грамматические явления авторы преподносят студентам в три приёма. Сначала мы встречаем это явление (допустим, ближайшее будущее время, Future Proche или Future Immediat) в речи говорящих, привыкаем к нему, пробуем на вкус, слышим его из уст самых разных персонажей и видим написанным в разных контекстах. Уже на этой стадии мы делаем упражнения, которые помогают данному явлению вжиться в нас, а нам – в него. Затем, уже освоившись с ним на ощупь, мы получаем от авторов объяснение, как эта штука называется и как она устроена. После чего опять-таки следуют упражнения, уже на понимание и на осознанное аналитически-синтетическое действие с данным явлением (подставить нужную форму и т. п.) Наконец, если мы имеем дело с явлением достаточно сложным, в последующих уроках нам опять встретятся упражнения на ту же, к примеру, форму глагола – уже для закрепления и отработки.

Опора на английский язык

FIA – это американский учебник, созданный в американском университете для американских студентов. По умолчанию подразумевается, что они хорошо знают английский, не так ли? А ведь что значит хорошо знать английский? Это значит уже знать многие тысячи французских слов. Конечно, подчас их в английском родная мама не узнает, как слово chair (chaise). Однако в большинстве случаев детки вполне походят на родителей (a table/ une table). Кроме того, есть ещё один субстрат французской лексики и фразеологии: это слова и выражения, которые знает каждый культурный европеец. Bonjour, bon soir, merci, bon appetit, ça va, pardon, dе́ja vu, chе́rchez la femme… этот список можно дополнять и дополнять. (Не знаю, мне в своё время очень помогли песни из мюзикла «Три мушкетёра», даже несмотря на отвратительное произношение исполнителей. Помните, всякие «а ля гер ком а ля гер» и «пуркуа па»?) И, в-третьих, есть латинские слова, заимствованные через посредство французского (или же напрямую): study, et cetera, medical…Таким образом, мы, конечно, погружаемся во французский язык, опираясь на понимание по контексту (видео, картинки, жесты, мимика – всё как с родным языком) – но при этом среда, в которую мы погружаемся, нам не вполне чужда: наш родной английский язык есть её плод, плод её взаимодействия со средневековым английским. Таким образом, первым, кто облегчил англоязычным студентам изучение французского, стал сам Вильгельм Завоеватель непосредственно. А вот второе место автор одной из статей на сайте fiafans.org, посвящённом FIA, отводит как раз профессору Капре, который «сделал для усвоения французского языка англоязычной аудиторией больше всех со времён Вильгельма Завоевателя».

Стоп, я написал «наш родной английский». Ой-ой-ой! Увлёкся. У нас ведь родной язык – русский! Как же так? Выходит, мы чужие на этом празднике жизни? FIA есть, да не про нашу честь? И остаётся нам, повесив носы, разворачиваться и идти зубрить по-старому? Нет, нет. Не уходим! И вот почему.

Во-первых, так уж получилось, что в наше время почти все те, кто приступает к французскому, с английским-то уж как-нибудь знакомы. Более или менее. Глубже или мельче, но знакомы. Практически всем моим студентам опора FIA на английскую лексику помогала в той же степени, что и американским студентам (для которых ведь английский тоже далеко не всегда родной язык). К слову, в конце учебника авторы поместили французско-английский словарь. Но за все годы работы он ни разу не пригодился ни мне, ни студентам.

А во-вторых, и в русском языке есть масса так называемой «интернациональной лексики», то есть попросту английских (на поверку – французских) и французских слов. Кроме того, у нас, русскоязычных, есть огромное преимущество: фонетический строй русского делает французский лёгким для восприятия и для воспроизведения, а вот бедные американцы ужасно мучаются. Ладно французское «r». Попробуйте выговорить «туту» и «тютю». Получилось? Неужели?! А вот у американцев не получается. Выходит сплошное tootoo. Так что праздник – наш!

Сначала восприятие – потом усвоение воспринятого – потом уже логический анализ