Любовь ушами. Анатомия и физиология освоения языков

В чём задача учителя, учебника, пособия? Отдалить учащегося от предмета, создать между ними ситуацию отчуждения – или, напротив, помочь им вступить друг с другом в связь? От ответа на этот вопрос зависит, по сути дела, всё. И все имеющиеся в мире пособия, методики и подходы можно разделить на две большие группы: вернее, на одну огромную и одну очень маленькую. Ко второй, маленькой группе, относится FIA. С первого же урока его авторы организуют между студентом и языком самую настоящую чувственную связь – то есть сразу ставят язык в поле чувственного восприятия студента. В первой, огромной, будут учебники и пособия, авторы которых либо не задумывались над этим вопросом, либо ответили на него примерно так: нужно объяснить, проанализировать, научить правилам, привести в систему. Прекрасное, прямо-таки благое намерение! Однако если речь идёт о пособии, призванном помочь освоить новый язык, это намерение само по себе уже содержит зерно будущего поражения или, по крайней мере, заранее закладывает для студентов массу лишних трудностей. Почему?

Потому что оно исходит из интеллектуально-логического подхода к изучаемому. Такой подход в высшей степени уместен, если речь идёт об изучении, логическом познании, осмыслении уже усвоенного. Этот подход пришёл из университета, из сферы науки, из сферы изучения – а не усвоения. Хорошо, но в чём проблема-то? Конечно, обучение – это интеллектуальный труд! Интеллектуальный, да: но не совсем, не всегда, и не только.

Во-первых, и мы уже говорили об этом в главе о чувствах, интеллектуальный – значит безэмоциональный. Материал для головы: таблицы, схемы, правила – это не материал для души. Многие интеллектуалы со мной не согласятся. Они вспомнят не только боровское «высшая степень музыкальности в области мысли!», но и собственные восторги при виде красивой теоремы, изящного решения или стройной закономерности. Да, это верно. И для автора этих строк самым красивым школьным предметом была геометрия. Однако, товарищи учёные! Доценты с кандидатами! Ваше умение видеть прекрасное в интеллектуальном является следствием вашего душевного опыта: вас научили видеть и слышать прекрасное в науке, но сама ваша способность откликаться душевно на интеллектуальные явления уже свидетельствует о богатой эмоциональной жизни, развитой опытом искусства, литературы, культуры человеческого общения. Не будь его – красивая формула не была бы для вас красивой. Она была бы только правильной.

Во-вторых, и сейчас для нас это важнее, интеллектуальный подход обладает одним важным свойством: чтобы анализировать, выделять главное, обобщать и делать выводы, нам необходимо дистанцироваться от объекта исследования, отойти от него, сделаться по отношению к нему объективными. Это условие sine qua non честной интеллектуальной работы. Но для того, чтобы по-настоящему прочно запомнить что-то, выучить, понять, нам – этим мы и отличаемся от тех самых машин – необходимо вступить с этим объектом в личную, субъективную, эмоциональную связь. Интеллект по своей природе не помогает вступить в связь с предметом: наоборот, оно отчуждает, отстраняет от объекта – что для интеллектуального анализа необходимо. Но без связи, без жеста принятия, без эмоционального отношения, без смеха, без слёз, без любопытства, без интереса, без ностальгии, без радости, без восхищения – ничего по-настоящему не выучишь. Не только языка (в том числе и языка математики), но даже и одной теоремы, на этом языке сформулированной и доказанной. Принимая во внимание, что, если мы хотим что-либо анализировать, нужно сначала это что-то иметь и знать (если мы хотим переваривать кашу, нужно её сначала съесть) – лично-эмоциональное и субъективное должно идти впереди логически-интеллектуального и объективного. Сперва язык – потом грамматика. Сперва восприятие – потом изучение.

Этого принципа строго придерживаются авторы FIA.

Однако вот что как-то раз произошло у меня на уроке…

Наргиза, лучшая моя ученица, плакала горючими слезами. Я принёс ей воды.

– Понимаете, из всех иностранных языков, какие я учила, я хорошо говорю только по-турецки. И не потому, что он похож на казахский! А потому что меня никто не заставлял на нём писать, или делать упражнения, или даже говорить. Я просто слушала его, слушала, слушала – и заговорила. Давайте не будем делать упражнения! Я теряюсь, зажимаюсь, мне кажется, что на меня давят – и ничего не получается! Давайте просто будем слушать и смотреть фильмы – и обсуждать их. А потом вернёмся и сделаем все упражнения, когда я уже буду знать язык. Ведь можно так?