Любовь во время карантина

Но обстановка дома у Шпагиных была, мягко говоря, не располагающей к разговору. Музыка гремела так, что я услышал ее еще в лифте, подъезжая к пятнадцатому этажу. Артем вышел в подъезд, захлопнув за собой дверь. На нем были строительные наушники – те, что подавляют шум, – он спустил их на шею. Выглядел довольно устало. Похоже, инициатором вечеринки был не он.

– Что там у вас? – спросил я больше из вежливости, чем из интереса.

– Мама развлекается с друзьями, – безрадостно ответил Артем.

– Смотрю, тебе не весело…

– Не хочу веселиться с чудовищами. – Он расписался в накладной и вернул ее мне.

Я усмехнулся:

– Откуда вы взяли чудовищ?

– Они вокруг. Ты не замечал? Весь город полон чудовищ. Но худшие из них – здесь.

– Ясно… – Его странное ви́дение жизни меня смутило. Я решил сменить тему: – Может, ты не знаешь, но, если тебе нужно несколько книг сразу, можно объединить их в один заказ.

– Я знаю, – просто ответил он.

– Ясно, – снова повторил я.

Мы уже начали расходиться, когда Артем вдруг сказал:

– У тебя красивые глаза.

– Э-э-э… Спасибо, вроде обычные.

– Просто из-за маски чаще всего вижу только их.

– Ну да… – Я потупился, не понимая, к чему он это.

– Ты читал «Маленького принца»?

– Конечно.

– Помнишь, как Лис говорил? Каждый день нужно садиться чуть-чуть ближе. Но сразу вплотную – нельзя, ничего не получится.

Я не мигая смотрел на него, надеясь, что он сам объяснит, к чему эти двусмысленные аллюзии, но Артем просто сказал:

– Пока. – И, зайдя в квартиру, закрыл дверь.

А я, растерянный, поехал на лифте вниз, и музыка не переставала греметь у меня в ушах, даже когда я оказался один на улице.

На следующий день я снова был у него с новой книгой – «Там, где живут чудовища». Это небольшая детская книга с картинками. То есть совсем детская. Там по три строчки на каждую страницу и слова типа «шурум-бурум» и «страхобразы». Передавая ее Артему, я спросил из любопытства:

– У тебя есть младший брат или сестра?

– Нет, – сказал он. И почему-то спросил: – А у тебя?

– Тоже нет…

– Видишь, мы каждый день узнаем друг о друге чуть больше.

Только на книге «Назови меня своим именем» я начал догадываться, что происходит. Когда я увидел ее в заказах, мне сразу стало легко и понятно: он не маньяк, не сумасшедший и не серийный убийца. Он гей. И он странно на меня смотрит. Возможно, два этих факта связаны между собой.

Честно говоря, мне все равно, кто гей, а кто не гей. Вот лично я – никто. У меня никогда не было отношений, со мной не знакомятся, ко мне не подходят на улицах, мне не пишут в социальных сетях и не кидают обнаженных фотографий. Ни парни, ни девушки – я всем одинаково неинтересен. Раньше меня это задевало, а теперь я просто стараюсь об этом не думать. Жизнь – это ведь не любовь. Жизнь гораздо больше, чем любовь, и встречаться с кем-либо совсем не обязательно.

Думая об этом, я листал страницу Артема в инстаграме и случайно открыл фронтальную камеру. Увидев свой вздернутый курносый нос, широко посаженные глаза (как у рыбы, блин) и щеки, которые снизу казались размером с два футбольных мяча, я поспешно убрал телефон и подумал: «Не, может, Артем и гей, но в меня он точно не влюблен».

Я смотрел его фотографии и думал о том, что сам-то он красивый. Плакатный мальчик. Это удобно. Красивые могут позволить себе любить кого угодно или наоборот – никого не любить. У таких патент на разбивание сердец.

Обо всем этом я мысленно рассуждал, пока ехал на троллейбусе до «Сияния». Украдкой иногда смотрел на его фото, чтобы убедиться в том, что мне плевать. Вообще плевать. Меня эти глянцевые меньше всего волнуют: они выглядят как ненастоящие люди, как бумажные человечки, вырезанные из журналов. Я никогда на таких не обращаю внимания, не позволяю себе, как это говорится, «западать» – это люди не для любви, они для отвержения.

Всеми этими размышлениями я накрутил себя до непонятного раздражения к Артему, поэтому книгу передавал ему довольно бесцеремонно: сунул в руки и следом же пихнул накладную.

Он даже уточнил:

– Все в порядке?

– Ага, – буркнул я.

Быстро расписавшись, Артем сказал:

– Это последняя книга.

– Что так? – хмыкнул я.

– Я все сказал.

– Что ты сказал?

– Я все сказал. Выбор за тобой, – повторил он, закрывая дверь.

– Чего? Какой выбор? – растерянно переспросил я, но захлопнувшаяся дверь чуть не заехала мне по носу.

Растерянный, я вернулся в книжный и рассказал обо всем Свете. Не то чтобы мы друзья, но она понимающая.

Света спросила, могу ли я показать фото Артема, и я показал. Она пожала плечами:

– По-моему, не очень.

– Что не очень?

– Он не очень.

– Ты считаешь его некрасивым?! – удивился я и почувствовал нотки возмущения в своем голосе.

– На вкус и цвет.

Тогда я задумался, что, может, Артем не такой уж и «плакатный»? Может, он только мне кажется красивым, а не всем подряд? И тогда, наверное, я…

Я перебил сам себя: неважно!

– Ну а ты понимаешь, что он хотел сказать? – снова спросил я.

Света вздохнула так, как будто я уже достал ее этим разговором:

– Да откуда мне знать?.. Кстати, у тебя шнурки развязались.

Я опустил голову, чтобы проверить это, а она ущипнула меня за нос:

– С первым апреля!