Любовная капитуляция

или насильник, если бы потребовал с нее то, что она

обязана дать ему по праву, Кэтрин встретила бы его

домогательства во всеоружии. Но Донован сломил ее

оборону предупредительностью и чувственностью.

Странный, внезапный жар охватил тело Кэтрин и

наполнил ее желанием броситься в объятие его сильных

рук.

Если бы хоть одно слово любви с его стороны, хоть

одно признание, что речь идет о большем, чем о

простом расчете, — о, она бы ответила ему нежностью

и теплом! Но он ничего не скажет, потому что суть их

брака основана на холодном расчете. Ей захотелось

закричать, попросить... Нет! Никогда! В ответ она

услышит лишь циничные слова о своей наивности, от

которых станет еще хуже.

Донован вздохнул, не увидев на ее лице выражения

чувственности, которое рассчитывал пробудить. Он

266

отодвинулся от жены, и Кэтрин заметила на его поясе

кинжал в богато украшенных ножнах.

— Это что, новый обычай?

— Просто забыл снять. Я привык, что опасность

подстерегает всюду. Но сегодня вечером, — сказал он

тихо, — в оружии нет надобности.

Донован снял кинжал и вместе с ножнами положил на

стол.

Кэтрин не сводила с мужа глаз, и он увидел, как на

шее у нее пульсирует жилка. Взяв девушку за руку,

Донован ласково привлек ее к себе, поднес ладонь

Кэтрин к губам и нежно поцеловал. Ее сердце словно

пронзило прикосновение его губ; она не могла больше

отвергать его, но мучительная душевная боль ее не

оставляла.

Донован обнял Кэтрин за талию и прижал девушку к

себе. Его страсть разгоралась на глазах, но, к ужасу

Кэтрин, точно такой же огонь возжигался в ней самой, и

погасить его не удавалось.

Донован поцеловал уголки ее губ, и Кэтрин словно

пронзило молнией; он же продолжал ласкать губами

нежный шелк ее кожи, постепенно пробуждая в молодой

жене чувства и ощущения, о существовании которых

она даже не подозревала. Мягкий, невнятный стон

вырвался у нее, а поцелуй становился жарче,

чувственнее, настойчивее. Губы Кэтрин разомкнулись, и

она задрожала, когда кончик его языка проник в ее рот,

словно распознавая ее на вкус.

Кэтрин чувствовала, как соскальзывает, погружается в

жаркий омут всепоглощающего желания. Руки ее

сплелись вокруг талии Донована, и она прижалась к его

горячему телу; он нащупал бант на сорочке жены и

267

осторожно развязал его; ткань соскользнула с плеч

Кэтрин. Ее кожа цвета слоновой кости мерцала в свете

камина, а округлые груди словно набухли. Он обхватил

одну из них и ощутил, как дрожит девушка. Донован

обвел большим пальцем ее напрягшийся сосок. Затем он

развязал последний бант на ее брачном одеянии. Кэтрин

не пыталась помешать ему, но и не собиралась

помогать... пока. Последняя лента была распущена, и

шелк сорочки с шорохом лег у ее ног.

Донован почувствовал, как бешено пульсирует в его

теле каждая жилка; он был прав — ему удалось

разбудить страсть в жене. Сев на кровать, он положил

руки ей на талию и привлек к себе. Закрыв глаза, Кэтрин

чувствовала, как губы его ласкают ее тело. Она

судорожно вздохнула, когда его язык описал круг

вокруг ее соска, опробовав на вкус его розовый венчик.

Чувственное желание охватило Кэтрин, но Донован

не спешил овладеть ею, с трудом сдерживая страсть. Он

хотел, чтобы его и ее мгновения высшего наслаждения

совпали, хотя и не понимал, почему сдерживает себя.

Ведь Кэтрин стала его женой, и он мог обладать ею,

когда хочет и как хочет, не заботясь о том, чтобы она

испытывала такое же наслаждение, как и он.

Донован слышал ее учащенное дыхание, смотрел в ее

полузакрытые глаза; затем взял Кэтрин на руки и

положил на подушки. Быстро сбросив с себя изрядно

потрепанную во время пьяной возни одежду, он лег

рядом с ней.

Лишившаяся воли девушка повторяла про себя, что

действиями ее мужа руководит лишь плотская страсть и

ничего больше, а эту страсть он может питать к любой

268

женщине, хотя бы к своей бывшей любовнице —

Дженни.

Губы Донована ласкали ее шелковые, благоухающие

волосы, веки, прикрывающие глаза, нежные щеки, вновь

и вновь возвращаясь к мягким, полуоткрытым,

ожидающим губам девушки. Он пил ее редкостную

красоту, словно добравшийся до прохладного источника

умирающий от жажды путник. Загрубевшие пальцы

Донована с неожиданной нежностью касались тела

девушки — ее грудей, живота, бедер.

Мягко и с редкостным терпением он словно дразнил

ее мягкими прикосновениями своих губ. Кэтрин тихо

стонала, пламя страсти охватило ее, заставив дрожать

каждый нерв. Донован, услышав ее страстные вскрики,

почувствовал, как его пронзает наслаждение. Только

тогда, достигнув вершины страсти, он отдался

всепоглощающему порыву плоти; пленив губами ее рот

и принудив к молчанию, он приглушил издаваемые ею

помимо воли звуки.

Затем он наполнил ее со всей мощью своего тела.