Любовная капитуляция

вновь взлетая и достигая пределов страсти... Никогда

еще в жизни она не испытывала таких перепадов

ощущений, такого захватывающего дух восторга.

И вновь реальность, остудившая ее распаленное тело

и сознание, пронзила Кэтрин болью. Опять Донован

доказал, что он полный хозяин и повелитель ее тела; но

на этот раз в его порыве она ощутила что-то новое и

необычное, почти грубое; казалось, он хотел причинить

ей боль, за что-то унизить ее. Он явно был раздражен,

разгневан и мстил ей. Но какое он имеет на это право, на

глазах всего замка развлекаясь со своей любовницей?!

Впервые Кэтрин не удержалась от слез. Отвернувшись

от мужа, она уткнулась головой в подушку, чтобы

заглушить рыдания.

Донован взглянул на нее. В блеске свечей кожа жены

мерцала, как слоновая кость, ее плач вызвал в нем

жалость, но Донован преодолел порыв приласкать,

успокоить Кэтрин... Он надеялся, унизив ее грубым

обладанием, притушить свою боль от того, что его жена

предпочла его другому, но вместо этого ощутил в себе

холодную пустоту. Своевольная и независимая, она

отдавала ему свое тело, но ее внутренний мир по-

прежнему оставался закрытым для него.

325

Донован встал с постели и начал одеваться; затем,

обойдя кровать, присел на нее. Кэтрин слышала, как

матрас скрипнул и прогнулся от его веса, но по-

прежнему лежала, уткнувшись лицом в подушку.

Вытирая глаза, она с ненавистью думала о своей

слабости.

Донован

вспомнил

ее

порывистые

ласки,

непроизвольные движения гибкого тела, когда она,

позабыв обо всем, отдавалась ненасытной, неутолимой

страсти с таким самозабвением, что, казалось, ничего

кроме желания для нее в мире не существует...

—

Посмотри на меня, Кэтрин, — сказал Донован.

Он почувствовал, как напряглось ее тело, но она не

подчинилась.

—

Черт возьми, взгляни на меня!

Она быстро перевернулась на спину и обратила на

него свой сверкающий вызовом взгляд.

—

Завтра ты распорядишься перенести все свои

вещи обратно в нашу спальню. Ты моя жена, и тебе

полагается быть с мужем.

—

А если я не подчинюсь?

—

Тогда я сам отдам такое распоряжение и силой

заставлю тебя идти туда, где тебе надлежит быть. Мне

не хотелось бы при людях уязвлять твое самолюбие, но,

можешь не сомневаться, в случае надобности я сделаю

то, что сказал. Так как, Кэтрин? Будем упорствовать в

своей гордыне или поступим как разумные люди?

«Ну почему, почему я позволяю ему так обращаться

со мной?! Да потому, что я его люблю, — бессильно

подумала Кэтрин. — Потому, что я никогда не

перестану его любить, пусть даже он не любит меня».

326

—

Зачем я тебе нужна? Разве мало тебе того, что

ты проводишь время со своей любовницей на глазах у

всех?!

—

Между мной и Дженни ничего нет; ты затеяла

все эти дурацкие перестановки, а не я.

—

Было бы лучше, если бы я забеременела. Тогда,

может быть, ты оставишь меня в покое и будешь

развлекаться с другими леди.

Донован взял ее за подбородок рукой; глаза его вдруг

потеплели. Нагнувшись, он быстро и крепко поцеловал

жену, так что она не успела увернуться и лишь издала

придушенный

вскрик,

шокированная

таким

обращением. Затем Донован встал и направился к двери.

— Завтра, Кэтрин!.. И запомни: мои слова не пустая

угроза!

Он распахнул дверь и вышел. Кэтрин в ярости глядела

ему вслед, чувствуя, как в ней закипает беспомощный

гнев; схватив со стола книжку, она запустила ее вслед

мужу.

Стоявший за дверью, Донован улыбнулся и пошел по

коридору. Пусть злится сколько хочет, все равно выбора

у нее нет. Как он сказал, так и будет...

21

Кэтрин поднялась на следующее утро чуть свет и

первым делом приказала немедленно перенести вещи

обратно в их с Донованом апартаменты. Все эти

переезды вызвали праздный интерес среди обитателей

замка и породили волну сплетен. Несколько дней только

и говорили что о нешуточной размолвке между двумя

неуживчивыми супругами.

327

Кэтрин поведала Энн, что и она неспособна

разрушить ту гранитную стену отчуждения, которая

возникала всякий раз, когда она заговаривала с мужем

об Эндрю.

—

Я совершенно его не понимаю. И дело тут вовсе

не в том, что пленник — английский шпион. Такое

впечатление, что он ненавидит Эндрю как своего

личного врага.

—

Но почему?

—

Не знаю.

—

Но должна же я что-то сделать! — в отчаянии

воскликнула Энн. Кэтрин с сочувствием взглянула на

нее. — Не могу я дать ему умереть! Не могу!

—

Остается

последнее:

непосредственно

обратиться к королю.

—

Ты думаешь, он милосерднее Донована?

—

Не знаю, — тихо сказала Кэтрин.

Прошло почти две недели, а Эндрю ни разу не

вызвали на допрос, не говоря уже о том, чтобы вынести

ему приговор. Энн больше не могла ждать. Бесшумно,

как привидение, она проскользнула вниз по винтовой

лестнице и осторожно постучала в большую

зарешеченную дверь; когда ее открыли изнутри, в свете

факела она увидела вопросительное лицо стражника.