Любовник леди Чаттерли

'Don't you want it?' she asked.	- Ты что, не хочешь этого? - спросила она.
'Ay!' he said.	- Хочу.
Then with the same eyes darkened with another flame of consciousness, almost like sleep, he looked at her.	Он посмотрел на нее тем же затуманенным взглядом, в котором горело пламя иного сознания, почти сна.
'Dunna ax me nowt now,' he said. 'Let me be.	- Не лезь сейчас ко мне с вопросами. Дай мне опамятоваться.
I like thee.	Ты очень нравишься мне.
I luv thee when tha lies theer.	Ты вот тут лежишь, и я тебя люблю.
A woman's a lovely thing when 'er's deep ter fuck, and cunt's good.	Как не любить бабу с такой хорошей ласонькой.
Ah luv thee, thy legs, an' th' shape on thee, an' th' womanness on thee.	Я люблю тебя, твои ноги, фигуру. Твою женственность.
Ah luv th' womanness on thee.	Люблю всеми своими потрохами.
Ah luv thee wi' my bas an' wi' my heart.	Но не береди мне пока душу.
But dunna ax me nowt. Dunna ma'e me say nowt. Let me stop as I am while I can. Tha can ax me iverything after. Now let me be, let me be!'	Не спрашивай ни о чем. Пусть пока все есть, как есть. Спрашивать будешь после. Дай мне прийти в себя.
And softly, he laid his hand over her mound of Venus, on the soft brown maiden-hair, and himself-sat still and naked on the bed, his face motionless in physical abstraction, almost like the face of Buddha.	С этими словами он стал нежно поглаживать ее мягкие каштановые волосы, под животом, а сам сидел на постели - нагой, полный покоя, лицо неподвижно - некая материальная абстракция, наподобие лица Будды.
Motionless, and in the invisible flame of another consciousness, he sat with his hand on her, and waited for the turn.	Он сидел, замерев, ослепленный пламенем иного сознания, держа ладонь на ее теле и ожидая возвращения сознания будничного.
After a while, he reached for his shirt and put it on, dressed himself swiftly in silence, looked at her once as she still lay naked and faintly golden like a Gloire de Dijon rose on the bed, and was gone.	Немного спустя он встал, натянул рубаху, быстро оделся, не произнеся ни слова, еще раз взглянул на нее - она лежала на постели, золотистая в лучах солнца, как роза Gloire de Dijon [слава Дижона (фр.)], - и быстро ушел.
She heard him downstairs opening the door.	Она слышала, как он внизу отпирает дверь.
And still she lay musing, musing. It was very hard to go: to go out of his arms.	А она все лежала, размышляя, что же с ней происходит: ей очень очень трудно уйти, оторваться от него.
He called from the foot of the stairs: Half past seven!'	Снизу донесся голос: "Половина восьмого!"
She sighed, and got out of bed.	Она вздохнула и встала с постели.
The bare little room! Nothing in it at all but the small chest of drawers and the smallish bed.	Маленькая-голая комнатка, ничего в ней нет, кроме комода и не очень широкой кровати.
But the board floor was scrubbed clean.	Но половицы отмыты дочиста.
And in the corner by the window gable was a shelf with some books, and some from a circulating library.	А в углу у окна полка с книгами, некоторые взяты из библиотеки.