Любовница

На следующее утро я просто зашла к ней по пути. Она молча впустила меня в подъезд. Дверь ее квартиры была приоткрыта. Она недавно поменяла замок.

— Мисс Диксон? — Я толкнула дверь и вошла в узкий коридор. — Вы дома? Это миссис Уилсон.

В квартире стоял затхлый, даже какой-то гнилостный запах, словно здесь никогда не проветривали.

— Мисс Диксон? — снова позвала я.

Из дальней комнаты послышался слабый голос:

— Проходите.

Я прошла в залитую ярким солнечным светом гостиную. Мисс Диксон сидела в кресле напротив окна, спиной к двери. У нее был отсутствующий вид, какой обычно бывает у людей, кто весь день проводит взаперти в одиночестве, глядя на мир через окно. Рядом с креслом стоял журнальный столик, на котором теснились пустые стаканы, грязная тарелка и косая стопка книг.

Я вздохнула про себя. Зрелище не из веселых. Она действительно в ужасном состоянии. Но меня это не волнует. Побуду тут пару минут, извинюсь и уйду. Вот и все.

Я обогнула кресло, чтобы рассмотреть ее получше. Рубашка на ней выглядела помятой, на босых ногах выцветшие тапочки. На коленях лежала раскрытая книга с пожелтевшими страницами. Я заморгала, чувствуя, как где-то в глубине шевельнулось воспоминание: у нас была такая, стихи…

Она очень медленно повернула голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Ее волосы были грязными до такой степени, что слиплись в сосульки. Губы потрескались, будто она постоянно облизывала их.

— Не надеялась, что вы придете… Спасибо.

Я задумалась.

— Хотите, я приготовлю нам по чашке чая?

Она не ответила.

Я собрала грязную посуду со столика и поспешила на кухню, маленькую, но светлую. Возможно, даже красивую, если навести в ней порядок. В мойке возвышались горы грязных тарелок и чашек; запах был тошнотворный.

Я постаралась отмыть две чашки, нашла чайные пакетики и поставила кипятить воду. Вообще-то я не собиралась пить, но чай мне нужен был для того, чтобы занять руки. Реквизит, без которого не обойтись.

К тому времени, как я вернулась, она уже пересела с кресла на диван. Я поставила чашки на журнальный столик, пододвинула стул и села напротив нее.

— Итак, вы хотели увидеться со мной…

Она не ответила. Между нами повисла неловкая пауза. С улицы доносились приглушенные звуки. Автобус или грузовик просигналил, разворачиваясь. Мужской голос выкрикивал указания.

Наконец она подняла глаза и посмотрела на меня в упор.

— Он приходил за мной. Ральф. — Ее голос звучал спокойно. — Он отправляет мне сообщения. Я знаю, что это он. Вызвал меня на пляж. Вы знаете это место. Мы его туда отвезли.

Я сглотнула и покачала головой.

— Простите, но я не понимаю, о чем вы говорите. — Она нахмурилась.

— Я не сумасшедшая. Может, у меня не все в порядке с памятью, но я помню ту ночь, когда все произошло.

Я отрицательно покачала головой:

— Вы говорите о моем муже?

Она взглянула на меня, словно раздумывая о чем-то.

— Да, о вашем муже. Разве я смогу когда-нибудь забыть…

Я почувствовала, как краска заливает лицо. Зря я пришла. Хотела показать, что я лучше ее… по крайней мере, что я добрая.

— Боюсь, я не смогу остаться у вас надолго. — Я взяла чашку и поднесла ее к губам. — Вы что-то еще хотите рассказать?

— Он вышел из моря. Весь мокрый. Нежить. Я видела его.

Я глубоко вздохнула:

— Мисс Диксон, таблетки…

— Лора! Зовите меня Лора. Больше никто не зовет меня Лорой.

Я села на стуле чуть более прямо.

— Мисс Диксон, — твердо сказала я, — таблетки могут вызвать галлюцинации. Как следствие, вы можете видеть то, чего на самом деле не было. Моего мужа так и не нашли. Уверяю вас, что бы вы, по-вашему, ни видели, он не поднялся из волн, чтобы преследовать вас.

Она облизнула потрескавшиеся губы. Ее лицо было застывшим.

— Я кое-что помню. Он оставил мне бокал красного вина. Шираз. Оно было горьким. Но я выпила, как он и просил. Затем я пошла на берег и увидела там его. Он звал меня. Ждал…

Я уставилась на нее:

— Не знаю, мисс Диксон, чего вы добиваетесь от меня. Мне искренне жаль, что с вами такое случилось. Но вы нездоровы. Вам нужно отдыхать и поправляться.

Ее губы дрогнули. На мгновение мне показалось, что она насмехается надо мной. Потом я поняла, что она плачет, тихо и как-то… неряшливо. Я застыла. Мне хотелось уйти.

— Выпейте-ка немного чаю.

Я вскочила, взяла ее кружку, попыталась вложить ей в руки и помочь сжать пальцы.

У нее так дрожали руки, что горячий чай расплескивался на ковер. Я помогла ей поднести чашку к губам и поддерживала, пока она пила. Когда Анна была совсем маленькой, я тоже так делала.

Похоже, чай ей помог. Я поставила кружку на стол, и стекающие капли мгновенно образовали круглую лужицу.

— Все дело в лекарствах, у меня от них трясутся руки. — Она помолчала, потом неуверенно посмотрела на меня. — Наверное, я пыталась покончить с собой. Может, и так… Не помню. Мне, кажется, промывали желудок… — Она пристально вглядывалась в мое лицо, словно хотела получить подтверждение тому, что с ней произошло. — Но я не помню, чтобы принимала таблетки, хотя в кармане моего пальто нашли пустую пачку. Как я могла совершить такую глупость?