Любовные похождения шевалье де Фобласа

Маркиза (слабым голосом и со слезами на глазах). Дело не в ролях, которые мне предлагают, а в том, что вот уже целый час я жалуюсь на нездоровье и никто не обращает на это ни малейшего внимания. (Графу с дрожью в голосе.) Можно ли, не обижая вас, сказать, что уже поздно и мне нужен отдых?

Граф(немного смягчаясь). Мне неприятно утруждать вас...

Маркиза. Вы не утруждаете меня, граф, но, повторяю вам, я больна, очень больна.

Маркиз. Однако как же быть? Куда мы положим мадемуазель дю Портай?

Маркиза(живо). Право, можно подумать, что в этом доме мало комнат!

Испуганный новым оборотом разговора, я повернулся к графу.

— Милое дитя, — шепотом сказал мне Розамбер, — оставьте меня в покое; все, что вы мне скажете, не так интересно, как то, что я желаю знать и сейчас узнаю.

Маркиз. Комнаты есть, но не будет ли нашей гостье страшно одной?

Граф (с живостью). Будет не страшнее, чем в прошлый раз.

Маркиз(поспешно). Но ведь тогда она спала с маркизой.

Граф. Ах так!

Маркиза(в сильном смущении). Она спала в моей комнате, а я...

Маркиз. Она спала в одной постели с вами. Я это отлично знаю, так как сам задернул полог, неужели вы не помните? (Смущенная маркиза смолчала, маркиз продолжал, стараясь говорить потише.) Разве вы не помните, как я приходил к вам ночью?

Маркиза поднесла руку ко лбу, вскрикнула и упала в обморок.

Я так никогда и не узнал, действительно ли она лишилась чувств, но едва маркиз вышел из комнаты, чтобы принести целебную воду, которую он считал прекрасным средством в подобных случаях, маркиза очнулась, быстро успокоила Жюстину и Дютур, прибежавших к ней на помощь, и, велев им уйти, сказала графу:

— Вы решили меня погубить!

— Нет, сударыня, я хотел только узнать некоторые подробности, бывшие темными для меня, и доказать вам, что надо мной нельзя смеяться безнаказанно и что я способен мстить!

— Мстить? Но за что? — прервала она.

— Однако, — продолжал Розамбер, — я умею не заходить слишком далеко. Теперь вы можете быть спокойны, но только при одном условии. Я чувствую, — он насмешливо оглядел нас, — что огорчу вас обоих: вы надеялись провести эту ночь так же хорошо, как и ночь после бала. Но вы, сударь, меня не щадили, и я не стану содействовать вашим галантным похождениям, а вы, сударыня, даже не надейтесь, что я стану вам потворствовать...

— Я ни на что не надеюсь, сударь, но я думала, что мне нечего вас бояться! Как бы я ни вела себя, прошу вас, скажите, какое вы имеете право судить меня?

Розамбер ответил только горькой улыбкой и продолжал:

— ...потворствовать, как ваш (выберите эпитет сами) муж, и позволю де Фобласу броситься в ваши объятия в моем присутствии.

— Фобласу? В мои объятия?

— Или мадемуазель дю Портай в вашу постель, что одно и то же! Полагаю, вы не станете спорить... Поверьте, время дорого, не будем терять его понапрасну. Давайте договоримся. Если моя милая кузина окажет мне честь и позволит отвезти себя домой, я соглашусь молчать.

Вошел маркиз с флаконом в руках.

— Сердечно благодарю вас за заботы, — сказала ему маркиза, — но, как видите, мне немного лучше. Ах, как хотелось бы, чтобы мне стало совсем хорошо и чтобы я могла оставить у нас мадемуазель дю Портай!

— Что такое?! — воскликнул маркиз.

— Я еще не вполне оправилась, — продолжала маркиза, — и милой девочке невозможно спать у меня.

— Но вы же сами только что сказали, что в нашем доме есть комнаты!

— Да, но вы сами убедили меня: ей будет страшно. Кроме того, оставить ее одну... Я этого не допущу!..

— Она будет не одна: здесь ее горничная.

— Горничная, горничная!.. Ну, так знайте: господин дю Портай не желает, чтобы она ночевала здесь!

— Кто вам сказал?

— Граф только что сообщил мне, что господин дю Портай просил его заехать сюда и проводить мадемуазель домой.

— Почему же ты молчал?

— Не хотел, — со смехом ответил Розамбер, — портить вам ужин!

— Господин дю Портай прислал за своей дочерью! — возмущался маркиз. — Неужели он думает, что ей у нас нехорошо? И почему он поручил тебе заехать за ней? Он должен был сам приехать и поблагодарить нас. Я повидаюсь с ним, я непременно хочу знать, что им руководит!.. Я буду у него!

Я глубоко поклонился маркизе; она подошла, чтобы поцеловать меня, но граф встал между нами.

— Маркиза, вам так нездоровится, не трудитесь.

Он усадил ее на прежнее место, а потом с любезным видом подал мне руку.

Вскоре маркиз с глубоким сожалением увидел, что мадемуазель дю Портай и Дютур уехали в карете графа.

За первым поворотом Розамбер велел кучеру остановиться.

— Мне знакомо это лицо, — сказал он, глядя на мою горничную, — не думаю, чтобы услуги этой доброй женщины были приятны де Фобласу, а потому мы избавим себя от необходимости везти ее в дом барона.