Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Ты хочешь идти за ней? Иди же, коварный, и никогда не показывайся мне на глаза! Что тебя удерживает? Она тебя ждет, она ждет награды за свои преступления! Вместе с ней наслаждайся моим позором, своей неблагодарностью и ее низостью! Беги, но знай, что, если я догоню вас, я убью вас обоих.

Она схватила меня за руку и изо всех сил начала трясти. Я упал на четвереньки. Она вскрикнула, но уже не от злобы, а от испуга.

— Элеонора, неужели ты думаешь, что я в состоянии следовать за ней? Я пытался подойти к тебе, мой друг, чтобы оправдаться, попросить прощения, постараться утешить. Элеонора, выслушай меня, успокойся, умоляю. Во имя любви ко мне, во имя любви к себе самой, пощади свою красоту, пощади тонкую белую кожу, маленькие нежные ручки, длинные волосы и чудное личико! О ты, которую любовь умышленно сделала столь прекрасной, не порти одного из ее лучших творений! Пощади прелести, созданные для ласк и восхитительных наслаждений!

Когда человек, на свое несчастие, рассердит свою возлюбленную, он должен сейчас же успокоить ее если не делом, то хотя бы словами. В случае нужды он может заменить страстные ласки горячими похвалами — вот что любовь обыкновенно советует людям, вот что она внушила мне. Не знаю, только ли нежные слова успокоили графиню; мне кажется, что страх за меня, прогнав гнев, разбудил в ней сострадание и что моя добрая подруга, скорее тронутая моим состоянием, чем речами, забыла о своих обидах при виде опасности, которой я подвергался. Какова бы ни была причина, я увидел ее следствия. Госпожа де Линьоль подняла меня и, поддерживая, снова уложила в постель. Потом, сев у изголовья, она наклонилась и спрятала лицо у меня на груди, заливая ее слезами.

Послышался шум, вошла госпожа де Фонроз, графиня выпрямилась.

— Боже мой, в каком она виде! — воскликнула баронесса. Потом, проведя платком по лицу Элеоноры, де Фонроз прибавила: — Графиня, я раз сто вам говорила: хорошенькая женщина в отчаянии может плакать, стонать, кричать, бранить прислугу, мучить служанок, ссориться с любовником и приводить в уныние мужа, но она обязана щадить свою наружность и, главное, свое лицо. Между тем, хоть я и знала, что в первом порыве отчаяния и гнева вы сделаете какую-нибудь глупость, я не могла остаться с вами из-за госпожи де Б.

— Где она? — спросила госпожа де Линьоль.

— Она гордо отказалась от моей кареты, так как совершенно в ней не нуждалась. Благоразумный виконт отлично устроился у вас. В вашей людской жил его лакей, конечно без ливреи, а в вашей конюшне стояли две его лошади.

— Что за женщина! — запальчиво воскликнула графиня. — Как она смела и как она мало стесняется в своих речах! Я встречаю ее в Компьене, она называется родственником маркиза де Б. Да и вы, сударь, уверяли меня в этом, вы недостойно обманывали меня. Что она там делала? Отвечайте! Вы не говорите ни слова, вы — изменник. Уходите, убирайтесь отсюда сейчас же... И я по доброте им верю. Она преследует нас; она догоняет нас в Монтаржи; она меня застает... Боже мой, в каком положении!.. Всю жизнь я буду оплакивать это происшествие слезами бешенства и стыда. И вот что ужаснее всего: если бы я опоздала на несколько минут, я застала бы коварного в объятиях моей недостойной соперницы! Ведь он любит всех подряд: и графиню, и маркизу, была бы только женщина! Сколько же возлюбленных вам нужно? Может, вы хотите, чтобы и у меня было несколько любовников? Не пытайтесь оправдаться! Вы человек, лишенный тонкости чувств, честности и чести! Уходите и никогда не возвращайтесь!

Госпожа де Линьоль постепенно приходила в прежнее неистовство, и я боялся, что ее муж вернется и увидит ужасную сцену. Баронесса, с которой я поделился опасениями, развеяла их.

— Этот лжебраконьер — мой ловчий, я велела ему переодеться. У него сильные ноги и нет недостатка в желании мне услужить. Я предупредила его, сказала, что сам граф поспешит за ним и что необходимо доставить господину де Линьолю удовольствие прогуляться по лесу. Уверяю вас, он получает его, и у нас будет достаточно времени...

Госпожа де Линьоль, не слушая ее, продолжала:

— Она застает меня; она делает вид, будто ей меня жаль, будто хочет помочь... Я осыпаю ее глупейшими комплиментами, смешными благодарностями, и шевалье не останавливает меня. Больше того, он заодно с ней насмехается надо мною. А вы, баронесса, почему вы, узнав ее, не предупредили меня сейчас же?

— Полно, — ответила де Фонроз. — Ведь я понимала, что вас не удержали бы никакие соображения, что вы бы сейчас же воспылали гневом, что даже присутствие мужа...

— Можно не сомневаться, при всей вселенной я сорвала бы маску с дерзкой... я пристыдила бы ее, я... Баронесса, вместо того чтобы спорить с ней, вы должны были созвать людей и велеть выбросить ее из окна.

— Да, у меня оставалось это простое и очень милое средство, которое не произвело бы ни малейшего скандала! Но ведь сразу и не сообразишь.