Любовные похождения шевалье де Фобласа

Господин де Фоблас, виконт де Флорвиль у меня. Я пишу под его диктовку. Ему очень досадно, что неотложные заботы помешали ему вчера сказать мне в вашем присутствии все, что он думает о моем поведении относительно графини. Такая женщина, как я, должна была окончательно потерять голову, чтобы решиться на подобную дерзость. Мое безумное бесстыдство чуть не скомпрометировало господина де Флорвиля, потому что, не знай вы его характера, вы могли бы подумать, будто он играл определенную роль в моем отвратительном поступке. Виконт прощает меня, но сомневается, что вы будете ко мне так же снисходительны, и говорит, что если мне не удастся заслужить ваше прощение, ни скромное покровительство виконта де Вальбрёна, ни другие более весомые соображения не помешают ему сегодня же отправить меня в... Господин де Флорвиль позволяет мне избавить себя от унижения написать, куда именно.

С раскаянием, страхом и уважением имею честь и т. д.

Мондезир.

Я написал следующий ответ:

Передай выражение глубочайшего почтения господину виконту, бедняжка, и поблагодари его от моего имени. Скажи также, что он беспокоится напрасно: мне никогда и в голову не могло прийти, что он способен прибегнуть к таким средствам и к помощи такой женщины, как ты, чтобы огорчить графиню. Прибавь, что я тебя прощаю, поскольку ты уже трижды наказана: получила удар кнутом, свалилась с фаэтона и нахватала пощечин. Будь здорова, детка. 

11

Между тем посреди необычайных событий, которые, казалось, нарочно устремились мне навстречу, чтобы ускорить мое выздоровление, заставив забыть о главном несчастье, наконец настало мгновение покоя, и я посвятил его Софи. Оставшись один, я призывал Софи:

— О жена, по-прежнему дорогая мне! Я плачу и тоскую по тебе все сильнее. Когда же ты явишься, чтобы затмить прелести и нежность твоих соперниц, которые не оставляют в покое ум и сердце твоего юного мужа, слишком слабого для стольких испытаний? Но что я говорю? Прелести твоих соперниц? Софи, у тебя есть лишь одна соперница. Я помимо воли обожаю ее и обещаю, что, кроме тебя и этой женщины, больше ни о ком не буду думать.

Но что может сделать простой смертный против велений судьбы? В то самое мгновение, когда я принимал прекрасные решения, гений-преследователь готовился заставить меня вновь изменить Софи, хотя ответственность за эту измену, как увидят читатели, невозможно всецело возложить на меня одного.

Я думал, что баронесса де Фонроз уже далеко, а между тем в полдень она приехала к нам и заявила, что легкое нездоровье задержало ее в городе и она пообедает с нами. Сейчас же было решено, выйдя из-за стола, отправиться в Тюильри. Я отказался. Перед обедом мы с баронессой остались на несколько мгновений одни, и де Фонроз сказала:

— Вы хорошо сделали, отказавшись ехать с нами. Скачите от радости. Сегодня вечером вы увидите госпожу де Линьоль.

— Неужели?

— Слушайте и благодарите вашего друга. Сегодня утром, когда я одевалась, у меня родилась блестящая мысль. Я поспешила к графине, чтобы поделиться ею. Но она, как всегда слишком торопливая, уже уехала. Тогда я тотчас же бросилась к ее тетке. Я сказала маркизе д’Арминкур, что мадемуазель де Брюмон только что получила позволение отправиться в Гатине и поручила мне попросить тетушку дать ей местечко в ее карете.

— В ее карете? Почему же не в вашей?