Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Я вытащила вас из грязи, вырвала из нищеты, без меня вы до сих пор пасли бы коров, и я могу одним словом вернуть вас в хлев! И при всем этом вы забыли о глубокой благодарности, которую должны питать к вашей благодетельнице! Вы обсуждаете мое поведение во время ваших тайных свиданий, вы сделали меня предметом вашего дерзкого любопытства и дерзких замечаний! И ко всему прочему вы смело вовлекаете моего мужа в разгульные оргии! Вот как вы, маркиз, платите мне за мою безграничную привязанность! Я подозревала, что вы уехали сегодня из дому ради какой-то победы... Я велела следить за вами, вас видели... Я сама заметила, что вы без стыда присоединились к позорной свите куртизанки и среди ее любовников домогались чести получить от нее платок! На моих глазах вы очень долго говорили с молодым человеком, с которым, из уважения ко мне, не должны были бы встречаться ни в обществе, ни даже наедине. Мои слуги видели, как вы вернулись, чтобы утешить эту нимфу в маленьком несчастье, поразившем ее за бесстыдство, и как вызвались ее проводить. Сударыня, тот, кто продается первому встречному, должен ждать, что первый встречный сумеет подкупить его слуг. Я велела щедро заплатить вашим лакеям. Они согласились впустить меня в ваше жилище, один из них спрятал меня в этой комнате... Да, и здесь я с ужасом... с ужасом ожидала, как вы, маркиз, придете с вашей любовницей... Но я во что бы то ни стало решилась наконец уличить вас. Я твердо решила выйти из моего укрытия только для того, чтобы застать моего мужа в объятиях недостойной соперницы... Мне не пришлось долго ждать... Впрочем, я не удивляюсь. Эта смазливая мордашка достойна вашей пылкой любви! Однако успокойтесь, я больше не выйду из себя. Я уже раскаиваюсь в том, что в порыве озлобления поступила слишком резко и жестоко с этой особой. На будущее я сумею в подобных случаях сохранять хладнокровие! Вернее, эта сцена будет последней, которую позволила себе ревнивая маркиза, и — продолжаю употреблять ваши столь любезные выражения — я не стану более утомлять вас моим обожанием... Теперь я знаю, что, только не желая обижать меня, вы иногда делали мне честь и исполняли, как вы выражаетесь, супружеский долг, мне не придется более повторять то, что я многократно твердила, а именно: что это самая последняя вещь на свете, в которой я нуждаюсь. Поверьте, когда мне приходилось исполнять этот самый долг, я приносила себя в жертву! И знайте, что отныне я считаю себя навсегда от него свободной. Мне нет дела до того, что тиранический обычай воспрещает слабому полу прибегать к этой жалкой и последней мере наказания. Я признаю лишь справедливые законы, законы равенства. Ужасно, непостижимо, что многочисленные измены мужа приносят ему честь, тогда как одна-единственная слабость жены покрывает ее позором; слишком тяжело думать, что если бы я полюбила мужчину достойного, я должна была бы молча умирать от горя и тоски и при этом открывать мои объятия мужу, только что покинувшему ложе проститутки! Клянусь, этого не будет. Маркиз, вспомните тот день, когда пустые слухи и ваши отвратительные подозрения обвинили меня. Если бы я тогда не оправдалась так или иначе... так или иначе, — повторила она с большой силой, — если бы мне не удалось убедить вас в моей невинности, вы обратились бы к праву сильного; вы сразу заявили бы, что наши узы порваны, что меня ждет вечное заточение... Да, маркиз, в тот день так же, как теперь, вы произнесли бы себе приговор; вас не ждет заточение, поскольку мужчину нельзя отправить в монастырь, вас ждет разлука со мной; вы только что сами подписали этот приговор здесь, на софе у Жюстины. Госпожа де Б. вынесла его, а вы знаете, что госпожа де Б. не меняет своих решений. Я стану жить как незамужняя, свободная женщина. Я больше не буду достоянием, рабой, вещью. Я хочу принадлежать только себе, вы же, маркиз, сделаетесь еще счастливее, чем прежде. Любите, если вам угодно, хоть сто любовниц, любите всех женщин, которым вы понравитесь, всех куртизанок, которые понравятся вам. Впрочем, для этой я делаю исключение. Я не хочу, чтобы она пользовалась вашей щедростью — такова моя единственная месть. Я объявляю, что, если она хоть раз примет вас, я без всякой жалости велю выставить ее вон... Мадемуазель, не правда ли, вам кажется, будто я причиняю вам непоправимый ущерб? Утешьтесь, — прибавила она тоном, который, вероятно, открыл Жюстине истинное значение этой двусмысленной речи. — Оставайтесь по-прежнему очаровательной, ловкой, верной, и тогда другие люди, еще более богатые или щедрые, вознаградят вас. Что касается потери маркиза... другие, поверьте, вас утешат. Маркиз, надеюсь, вы проводите меня к выходу и вернетесь домой.

— Да, маркиза, я всё поняла! — воскликнула Жюстина, которая, проводив до передней господина де Б. и его жену, вернулась и говорила сама с собой, думая, будто она одна в комнате. — Я поняла: вы вознаградите меня за эту жертву! Отлично! Мои дела пойдут еще лучше, потому что таким образом я сохраню де Вальбрёна.