Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Конечно. Мне напомнила о нем маркиза. На следующий день мы проводили мнимую мадемуазель дю Портай. Ей пришлось поехать с нами к своему мнимому отцу, но там мы встретили ее настоящего отца, который обошелся с ней как с девушкой... с девушкой небезупречного поведения. Теперь я знаю этого барона Фобласа; я дважды имел возможность наблюдать его. Это человек вспыльчивый, резкий, иногда грубый, человек, не способный щадить. Если бы мы привезли к дю Портаю переодетого молодого человека, он закричал бы, как у судьи: «Это мой сын!» Значит, в тот день у нас была мадемуазель дю Портай в амазонке, и на следующий день... На следующий день? Нет! Это был ее брат.

— Ее брат? Да, я знаю; но вам объяснили, почему приехал он?

— Де Розамбер посоветовал ему сыграть эту недобрую шутку. Розамбер был влюблен в мою жену и сердился, что она постоянно выказывала ему свое пренебрежение. Он отправил к маркизе шевалье, одетого в платье его сестры, а сам, воспользовавшись случаем, явился к нам и устроил моей жене ужасную сцену, которая могла ее скомпрометировать... Не помню всех подробностей, потому что у меня память только на физиономии. Но маркиза помогла мне разобраться в моих воспоминаниях, и в общих чертах я знаю, что это была ужасная сцена. Поступок Розамбера я считаю низостью, а потому никогда более не стану искать с ним встреч. Если же я его увижу... Жюстина, я чувствую, что я охотно вступлю с ним в поединок.

— Не делайте этого, ваша любовница умрет от страха!

— Какая любовница?

— Я.

— Хорошо, малютка. То, что ты говоришь, очень хорошо.

— Маркиз, расскажите мне также... Простите, что я задаю столько вопросов... Вы должны понимать, я в восторге от того, что вы совершенно переменили мнение о маркизе и, главное, обо мне. Ведь вы воображали, будто я вам лгала. А что случилось с мадемуазель де Фоблас?

— Мадемуазель де Фоблас сошлась сначала с Розамбером, а потом и с другими. Я уверен, что она назначала свидания то одному, то другому... Я нашел одно письмо, оставленное ею в очень подозрительном месте, а ее саму встретил с молодым человеком в окрестностях Булонского леса. Все это кончилось тем, чем должно было кончиться, — ребенком.

— Ребенком?

— Да, она ждала ребенка. Я в этом опять-таки уверен, я ее видел с округлившейся талией, с физиономией беременной женщины. Я ведь знаток. Тогда она скрывалась под именем госпожи Дюканж, в предместье Сент-Оноре. Несмотря на все предосторожности, барон узнал о поведении дочери и созвал родственников... И вот они, желая спасти честь дома, решили заставить брата время от времени показываться в обществе в женской одежде и повсюду разгласили, будто шевалье, а не его сестра, появлялся на балах в дамском платье. Дю Портай согласился на это. Таким образом сплетников сбили с толку. Впрочем, Розамбер и двое или трое молодых людей никогда не поверят, что эта барышня была молодым человеком. Но ужаснее всего, — прибавил он таинственно, — что ей сделали выкидыш; во всяком случае, ее ребенок родился раньше срока. Родные старались повсюду показать ее. В тот день, когда я ее встретил в Тюильри, она была худа, бледна, утомлена. Заметь, сколько случайностей могло тогда сбить с толку даже меня с моей наблюдательностью. Я нахожу в девице большую перемену, шепотом выражаю ей сочувствие. Отец, подошедший сзади, слышит все. Поняв, что я узнал его секрет, он приходит в ярость. Является молодой человек, и, в первый раз видя брата рядом с сестрой, я изумляюсь их сходству. Шевалье называет барона своим отцом. Отец кричит, что у дю Портая нет детей. Дю Портай утверждает, что в амазонке всегда являлся шевалье. Я, потеряв голову от стольких недоразумений, впадаю в бешенство, начинаю верить их словам больше, чем моим собственным глазам, обвиняю жену и, что еще хуже, науку физиогномику. Я вызываю шевалье, который не был любовником маркизы и не будет им так же, как не будет никто другой... Молодой человек принимает вызов, так как тут замешана честь всей семьи, и ничего мне не говорит. Он гордо принимает вызов, и на следующий день...

Маркиз продолжал рассказывать, но, узнав от него все, что мне хотелось, я перестал его слушать. Меня интересовало совсем другое: госпожа де Б. не могла противостоять мне, боясь привлечь внимание мужа. Поэтому, когда маркиз с восторгом повторил: «Шевалье не был любовником маркизы и не будет им!» — я почти сломил ее сопротивление. Сама маркиза, казалось, видела близость своего поражения и потому заговорила кротким тоном женщины, которая хочет только отсрочить его.

— Фоблас, — сказала она, — мой друг, прошу вас, подождите. Фоблас, я считала, что вы великодушнее!

— Моя дорогая маменька, нужно обладать невиданным героизмом, чтобы удержаться.

— Жестокий, неужели вы не согласитесь подарить мне одно мгновение? Фоблас, друг мой, дайте мне, по крайней мере, удостовериться, что нам ничто не угрожает. Неужели вы хотите погубить меня? Мне необходимо знать, не могут ли они прибежать сюда, заслышав шум. Где они?

— Они ужинают.

— Убедитесь в этом.

— Как?

— Посмотрите.

— Как?

— Да через замочную скважину.