Читаем Любовный хлеб полностью

Любовный хлеб

Умолкла ты; слезинки прозрачные застыли,Как радуга, на темных ресницах — ну и что ж?Ужель девичью грусть излить нельзя иначе,Чем плача в темноте, покуда не уснешь?Когда в душе твоей опять проглянет солнце,Боюсь я, что ты плакать разучишься совсемИ засветло уснешь, и навсегда утратишьСиянье на ресницах, что слезы дарят всем.Я не хочу, чтоб веки набрякли от рыданийУ вас, глаза прекрасные; обрызгайте чуть-чутьЛадонь, к лицу прижатую; на тонкой платья тканиОставьте капли слез — ведь их легко смахнуть.Я наблюдала, как ты смаргиваешь слезы,И вспоминала лица, что ветер мне пригнал —Смеющиеся лица, красивые и гордые…Но самые чудесные — не те, кто слез не знал!

«Оплетенное злом и добром, как только способно сердце…»

Оплетенное злом и добром, как только способно сердцеСпокойно, размеренно биться?Оно, как мотор на холостых оборотах,в механизм вселяет разброд:Кисть становится зеленоватой, а кое-где иссиня-желтой,Ведь пульс перебои даетВслед за каждым сердечным толчком.Или, не пожелав повторитьсяВ ярких битвах, которым уже не сбыться,Отчаявшись, сердце идет к концу,А тепловатая кровь, лениво от усталого сердца отхлынув,Не дойдя ни до кисти, ни до виска,Образует заливы, покаНа миг не замрет, пока бледность не подступит к лицу,Пока между диастолой и систолой не исчезнет граница.

Философ

Кто ты таков, что я, стремясьК тебе, ночей не сплю?Зачем из-за тебя и днемИ ночью слезы лью?Кто ты таков, что, по тебеТомясь, я ветра шумВсе слушаю лицом к стене,В плену тяжелых дум?Есть люди похрабрей тебяИ, верно, подобрей:Кто ты таков, что ты одинВсегда в душе моей?Что женский разум неказист,Вам всякий подтвердит…Кто я такая, что в любвиМне высший смысл открыт?..