Люди идут по дороге

Ночь глухая, окаянная!
Стужа. Осень. Первый снег.
Голова больная, пьяная,
Эй, пустите на ночлег!

Чай, не в барские хоромы я

Постучался. Всем привет!
Гармонист я! «Мы знакомые», —
Чей-то голос мне в ответ.

«Ох, дымится та трава ещё,

Что в саду у нас пожгли!
Помнишь, как твои товарищи
За поживой к нам пришли?

Мы смурные были, квёлые,

Нас кололи, как овец,
А ты песни им весёлые
Во всё горло пел, подлец!

Среди месива кровавого

Сладко спал ты, гад, храпя!
Молодого да кудрявого,
Мы запомнили тебя!»

«Да, дорожками окольными

Здесь разбойный люд гулял.
Я с людьми лихими, вольными
В чьих-то избах пировал,

Острый ножик не вытаскивал

Из кармана своего,
Пел, плясал, всего лишь навсего
И не помню ничего!»

Мне в ответ: «Ори хоть до смерти,

Ты с ворами жил, как вор!
Здесь витает, прости, Господи,
Дух твой бесов до сих пор!

Полупьяный, полусонный ты,

Будь приметлив при ходьбе, —
В чёрной чаще злые омуты
Заскучали по тебе!»

Я тяну, толкаю, дёргаю

Двери, ставни. Нету сил!
Ладно, хватит, люди добрые,
Я и вправду всё забыл!

Ну их к чёрту, счёты давние,

Или нет на вас креста?
Ну, давайте, православные,
Отворяйте ворота!

Снова голос тихий, вкрадчивый

Не спеша берёт разбег:
«Вспять оглобли поворачивай,
Развесёлый человек!

Всё, что свято, пропил дочиста, —

Пьяный, трезвый, больше впредь
Не ходи к нам, коль не хочется
Вон на той ольхе висеть!»

Ой, трещит от страха-ужаса

От беспамятства башка!
Лес дремучий. Листья кружатся.
Путь-дорога далека.

Светом солнечным не тронуты,

Ждут, готовят мне беду
В чёрной чаще злые омуты,
Я в них сгину, пропаду!

Был же, был я тихий, ласковый

В своей жизни кочевой,
Пел, плясал — всего лишь навсего,
И не помню ничего…

1996

«Звёзды — как поганки…»