Люди идут по дороге

Нет на Кубе ракет. Будут долго отныне и впредь
Воду в ступе толочь генералы и лясы точить.
Анастаса смотрящим оставили — в оба смотреть.
Анастас Микоян не поедет жену хоронить.

Хочешь — рыбу лови, хочешь — пей до упада, пируй.

Чуть заснёшь — и друзья по оружью во всю свою прыть
Дел таких наворотят, что мама моя не горюй!
Анастас Микоян не поедет жену хоронить.

Он всё знал: век безумен и лих,

И отчизну в два счета от них,
Если что, отряхнут от таких,
Как подошвы от пыли.
Было всё: страх, и ужас, и бред,
А они, стиснув зубы в ответ,
Жили вместе почти сорок лет
И друг друга любили.

Он в шезлонге с бокалом у моря под пальмой сидит,

И стукач, дружелюбный пацан, предлагает: «Налить?»
И, как снежным ковром, сонный берег туманом укрыт.
Анастас Микоян не поедет жену хоронить.

Вот в сторонке стукач бородатым вождям с пьяных глаз

Балаболит, допив, что страна, как её ни любить,
Не жилец — что у вас, что у нас, если прямо сейчас
Анастас Микоян не поедет жену хоронить.

Как же он с ней по паркам ночным

Колобродил под ливнем шальным,
Та пора и сейчас ещё с ним,
Тот закат над Тверскою,
Те дворы довоенной Москвы,
Ветра свист, словно звон тетивы,
И обрывки осенней листвы
Над уснувшей рекою.

Вот и всходит над морем звезда,

А в России, в Москве холода,
Снег и стужа, ненастье, беда,
Люди злы с перепою.
Ну, а здесь, вон, Фидель, друг и брат,
Тоже зол, и вразброд, невпопад
Дни бегут, словно листья летят
Над Москвою-рекою…

2012

«И дом продрог на холоде, и дождик-дуралей…»

И дом продрог на холоде, и дождик-дуралей
Цеплялся, как помешанный, за каменные стены,
Листва летела клочьями с берёз и тополей.
Зачем ты, Катя Фурцева, вскрывала себе вены?

Печаль вошла в печёнку, как заточка под ребро.

Они тебя конкретно мимо кассы прокатили —
Они тебя не приняли в состав Политбюро —
За то, что ты не в коме, а в уме, в соку и в силе!

Душа дрожит от судорог, и рядом — никого,

А бывшие подельники грызутся, как гиены.
Они не стоят ногтя, заусенца твоего.
Зачем ты, Катя Фурцева, вскрывала себе вены?

И скоро уж отставка — слава Богу, не отстрел.

Без сердца и без чести упыри придут на смену!
Дремать у телевизора — таков он, твой удел, —
И водку пить стаканами, и в ванной резать вены!

И если скажут «Фас!», тебя фиксировать готов

Топтун из-под окошек, тупорылый, как полено.
Но все-таки прекрасна жизнь-подлюка, сто пудов!
Зачем ты, Катя Фурцева, вскрывала себе вены?

2008

«А ему было худо, и камень на сердце тяжкий…»