Люди идут по дороге

Мы со Светкой — на новом этапе
Нашей светлой любви. Ну, дела!
И она меня маме и папе
И гостям показать привела.

Предо мной, расплываясь, маячат

Рожи красные, как кирпичи.
Мне положено водку хреначить.
Моё дело — сиди и молчи!

Я народ уважаю, Русь.

Я предстал бы во всей красе,
Только как? Я за правду бьюсь.
Я дебил. Это знают все.

Вот, пузатый и важный, как жаба,

Мне налив под завязку бокал,
Перспективный полкан из генштаба
По загривку меня потрепал.

Нам вручают подкову на счастье,

Нам дают от квартиры ключи,
И Светланка меня по запястью
Гладит пальцем: сиди и молчи!

Я поджал в уголочке хвост,

Я, как белка, грызу орех,
И полкан произносит тост:
«Мы сильны! Мы замочим всех!»

Я в селёдку нарезал укропу,

Я не вытерпел и предложил
За свободную выпить Европу,
Я же честно сказал: «Я дебил».

То, что мы всех на свете умнее —

Это сказки, и вот мой наказ:
Пусть народы живут, как умеют:
Хочут с нами, а нет — так без нас.

Светка смотрит за мною в оба —

Пальцем — щёлк! И уже родня
Про камыш затянула, чтобы
Как глушилкой, глушить меня!

Я куриную кость вместо кляпа

В рот засунул себе и застыл.
Светка — к папе бочком: «Тихо, папа!
Он же честно сказал: он дебил!»

«Миру — мир!» — понесло меня, братцы,

Я на папу в упор поглядел:
«Хватит, папа, борзеть и бодаться
С белым светом! Долой беспредел!»

И полкан рапрямил плечо,

Молодую расправил грудь,
Рюмку взял и сказал: «Ты чё?»
У Союза — особый путь!»

Я погряз во хмелю, словно в яме,

Я сказал ему: «Парень, прости!
Слишком много костей под ногами,
Много хруста на этом пути!

Я берёзки, луга заливные

Очень даже люблю, но притом
Кто мы есть, извиняюсь, такие,
Чтоб ходить этим самым путём?»

Гриб солёный неся ко рту,

Папа с рюмкой в углу застыл
И вцепился руками в стул,
И шипит на меня: «Дебил!»

Светка в ванной от слёз погибает,

Папа тихо сидит, как сурок,
То сгибает, а то разгибает
Палец свой, будто жмёт на курок.

Самолётик сложив из салфетки,

Притворившись тем самым, что пьян,
Он ключи от квартиры у Светки
Цапнул, сволочь, и сунул в карман!

Совесть чувствую, боль в душе,

Сотку выпил за вечный бой
И почти что в бреду уже
Светке в ванну стучу: «Открой!»

Светка, нежная, как незабудка,

Вышла, руки прижала к груди:
«Ты скажи им, что всё это шутка,
И нормально, и дальше сиди!»

Да, я пьян, самому неприятно,

Но я правило в голову вбил:
Никогда не идти на попятный!
Я же честно сказал: я дебил!

Кто-то, бешенством доверху полон,

В чёрном фраке кружит надо мной.
Отвяжись, не кружи, чёрный ворон!
Я ещё поживу, я не твой!

Строй фигур у стены — типа шахмат.

Я за жизнь опасаюсь свою,
Вот сейчас они вилками звякнут
И заколят меня, как свинью.

Всё! Линяю! Пора. Ноги в руки!

Вот хватают меня за пальто.
И смеются вдогонку мне, суки:
«Мы завалим тебя, если что!»

Ивы всякие машут ветвями.

Ночь, зараза, чернее чернил.
И Светланка бренчит, вон, ключами
И орёт мне с балкона: «Дебил!»

Никакой моей мочи нет

Этот чёртов терпеть бедлам,
И гуд бай! И какой-то бред,
То, что Светка осталась там.

…Годы мчатся, как поезд порожний,

Я с ребятами бизнес завёл.
Светкин папа, начальник таможни
К нам за первым откатом пришёл.

Мы ему откатили не хило.

Он восторг ощущает в груди:
«Это ты притворялся дебилом!
Это ты к нам ещё приходи!»

Я стараюсь дышать ровней.

Жизнь летит под откос, к чертям!
Смысла нет никакого в ней,
Если Светка осталась там!

1992