Люди на болоте. Дыхание грозы

матери, видно, нечем растопить печь...

Он не выдержал, еще немного помахал цепом, как кнутом, просто так, для

забавы. Снова вышел на белую тропку, чувствуя неуемную силу в теле,

повеселевший. Под поветью яростно набросился с топором на смолистый пень,

бил по пню и пнем по колоде так, что даже в жар бросило. Кинул свитку на

сани, колол в одной рубашке, разламывал пень до тех пор, пока не остались

от него кривули да щепки.

Вскоре он уже шел с деревянной бадьей к колодцу, находившемуся на

границе его и дядьки Даметика усадеб. Надо было напоить коня. Бадью на

крючок очепа Василь не повесил, а кинул, крючок не стал закреплять - и так

не сорвется, не потонет. Во всем, что ни делал теперь, Василь будто хотел

показать свою ловкость, хватку.

Вытягивая бадью из колодца, откуда знакомо пахло мохом, трухлявым,

мокрым деревом и водой, он услышал, что от соседнего двора кто-то

подходит, и оглянулся. Это был не Даметик, шел плечистый молодой человек,

рябой, в военной одежде и зимней шапке с острым верхом.

- А, арестант явился! - поздоровался он, как показалось Василю, с

насмешкой. Василь заметил мельком: у того, кто подходил, от ботинок до

самых колен накручены черные обмотки, и ноги его похожи на грачиные.

"Надел ботинки - и форсит!" - с осуждением подумал Василь. Он не

столько узнал, сколько догадался, что рябой военный - Миканор, сын

Даметика, на днях вернувшийся со службы. Мать вчера среди других сельских

новостей помянула и эту.

"Арестант! Ну, и - арестант! А тебе какое собачье дело до этого!" -

мысленно отозвался на приветствие соседа обиженный Василь. Миканор же,

будто и не сказал ничего особенного, удивился:

- Ты чего это волком смотришь?

- А того... лучше быть волком, чем овцой... Чтоб не кусала всякая...

Василь взял за дужку бадью, не глядя на Миканора, отодвинул очеп в

сторону, собрался идти.

- Постой! - попробовал задержать Василя Миканор. - Нехорошо так, не

по-соседски. Еще и двумя словами не перебросились, а ты уже грызться

хочешь...

- А я к другим так, как они ко мне...

И Василь, показывая, что говорить больше не хочет, двинулся с бадьей к

хлеву. "Не по-соседски, видишь! А ты со мной - по-соседски? Думает, если

ботинки и шапку военную надел, то и обзывать всяким словом волен! Думает,

если человек из-под ареста пришел, то и плевать на него можно! .. - Василь

погрозил: - Скажи еще раз такое, плюнь! Увидишь".

2

Василь так и затаил бы злость на соседа, отрезал бы себя от него, если

бы этой встречей теперешнее их знакомство и закончилось. Но под вечер,

когда Василь притащился из лесу с возом дров, мать рассказала ему, что

приходил Миканор и просил зайти поговорить. Василь промолчал в ответ, но

по тому, как он недовольно мотнул головой, мать догадалась, что

приглашение не понравилось сыну.

Мать не стала допытываться, что же произошло между сыном и соседом, -

знала, что Василь все равно не скажет, - но не удержалась, чтобы и раз и

другой не упомянуть о Миканоровой просьбе, намеренно добавляя при этом

разные словечки, которые могли бы смягчить сердце сына. Сказала, что

Миканор очень хвалил Василя за хозяйственность и просил, чтобы он за

что-то не злился на него... Дед поддержал ее: не уважить соседа, не

разделить такую радость, как возвращение с военной службы, негоже...

И, однако, Василь пбшел к Миканору неохотно, ради того только, чтобы не

обидеть мать и не показать неуважение к соседу. Он решил - посидит

немного, поговорит о том о сем, исполнит материнский наказ и вернется...

Василь встретил Миканора во дворе - тот выносил из сеней ушат.

- Заходи. Сейчас приду... - бросил на ходу Миканор.

Он вернулся в хату, стряхивая воду с красных, видимо только что

вымытых, рук.

- Вот, брат, за хозяйство берусь... - Миканор вытер руки полотенцем,

засмеялся. - Забыл все, что умел. Сначала учиться надо!

- Не говори! - возразила Даметиха, суетившаяся возле печи. - Человек

подумает, что и правда! Не слушай его, Василько, смеется он...

- Эге, смеюсь! Хороши смешки! Паренку делать разучился! ..

- Не слушай его, Василько. Умеет, все умеет...

Даметиха стала собирать ужин. Перед тем как сесть за стол, Миканор

пригласил и Василя, но тот отказался. Несколько минут потом уговаривала

его -присоединиться ко всем Даметиха, однако Василь и на этот раз устоял,

сказал, что только сейчас поужинал дома. Даметиковы сели одни.

Наступила тишина: хозяева ужинали, а Василь, с виду серьезный,

степенный, стараясь держаться уверенно, пристально рассматривал

фотокарточки на стене.

Кроме пожелтевшей от времени карточки, на которой Даметик, молодой и

бравый, в страшной, лохматой, как стог, шапке тянулся рядом с кем-то

незнакомым, - карточку эту, говорили, старый Даметик привез еще с японской

войны, - было тут и несколько Миканоровых фотографий. Из них Василь раньше

видел только одну, - Миканор, стриженый, в гимнастерке с широким

воротником, был словно чем-то испуган. Василь, увидев этот снимок впервые,

удивился: что могло так напугать парня? Теперь рядом с этим снимком было

несколько новых - на каждом Миканор с товарищами, все подпоясаны ремнями,

в блестящих сапогах, с шашками.

- Это мое отделение... - сказал Миканор, хлебая борщ.