Люди среди людей

Крикнул и сам не удержался от улыбки: с таким же успехом можно объясняться с этим пациентом на языке эскимосов или негров банту. Однако решительный тон заставил парня все-таки успокоиться. Он откинулся на ковре, всем своим видом продолжая показывать, что не верит ни одному слову белого и если остается лежать здесь, то только лишь в надежде на милосердие богов. Ну что ж, такая позиция по крайней мере позволяла хозяину дома спокойно надеть, наконец, брюки и рубашку. Завязывая галстук, Хавкин снова взглянул на часы. Они показывали половину восьмого. Только полчаса назад он деловито выходил на улицу. И вот… Новая мысль вдруг заставила его замереть: кажется, осталась открытой входная дверь лаборатории. Хорош он будет, если кто-нибудь из сотрудников колледжа забредет в лабораторию. Правительственный чиновник укрывает в своей комнате преступника, оказывает помощь человеку, который только что стрелял в солдат ее величества! В колониях за это не избежать военного суда, а русскому подданному в лучшем случае грозит немедленная высылка за пределы Индии. И тогда прощай все планы… Но и отступать тоже некуда: раненого придется скрывать до тех пор, пока за ним не явятся родственники или друзья. Через полчаса в лабораторию придут технические работники. Тогда комнату придется запереть на ключ. А солдаты?… Они давно уже, наверно, на дворе. Разыскивают тех двоих. Правда, на входных дверях висит табличка, запрещающая посторонним переступать порог опасной лаборатории. Но если дверь осталась распахнутой, солдаты попросту не заметят запрещающую надпись. Может быть, в эту минуту они уже стоят, примкнув штыки, у самого входа… Хавкин прислушался. У входной двери раздался шум шагов. Кажется, хлопнула входная дверь. Молодой индиец тоже услышал посторонние звуки. Он приподнялся на локтях, втянул голову в плечи, замер. Казалось, еще минута, и, ничего не соображая, охваченный паническим страхом, он метнется к окну. Хавкину стало жаль его. Он присел рядом на корточки и мягко положил юноше руку на плечо. Ладонь ощутила, как до крайности напряженные мышцы медленно, неохотно смягчаются, будто оттаивают. Оторвав настороженный взгляд от дверей, парень впервые посмотрел в лицо чужого белого человека. Кажется, только сейчас он догадался, что перед ним не враг, что опасность, подстерегающая их там, во дворе, равно угрожает обоим. Хавкин встал. Оставаться в бездействии больше нельзя. Он еще успокоительно кивнул своему неожиданно обретенному сообщнику и шагнул за порог. Так и есть! В конце коридора стоял человек. Хавкин увидел сначала только его согнутую спину. Человек возился с ключом у входной двери лаборатории.

- Что вам здесь нужно?

Человек распрямился и поднял голову.

- Доброе утро, мистер Хавкин. Это я, Сюрвайер. Я увидел из окна, что у вас настежь открыта дверь, и решил, что вы наверняка спозаранок на ногах. И вот заглянул, чтобы пригласить вас пораньше выпить чашку кофе. Сегодня у нас в некотором роде табельный день, мистер Хавкин, не правда ли: десятое января…

V

Эпидемия все разрасталась. Доктор Хавкин очень торопился. Одновременно с подготовкой вакцины он читал многочисленные лекции для врачей-практиков по борьбе с чумой. Этот замкнутый и малоразговорчивый господин становился удивительно красноречивым, когда надо было научить кого-то основам противочумной борьбы. Работал он по 12 - 14 часов в сутки. Один из его помощников заболел нервным расстройством. Два других ушли, не выдержав испытания трудом и страхом.

Проф. Каналкар - индийский врач и историк.

Из статьи «Страницы медицинской истории Бомбея».

VI

По мнению доктора Сюрвайера, в подлунном мире давно уже не происходит ничего нового. В политике, равно как в медицине, литературе и общественной жизни, девятнадцатый век лишь лениво пережевывает идеи и открытия прошлых столетий. Телефон? Электрическое освещение? Паровоз? Пароход?