Люциус Адлер. 3 книги

Люциус, Себастиан и Тео не заставили себя упрашивать. Второй этаж мало чем отличался от первого: повсюду пыль и беспорядок. Люциус увидел спальню с незаправленной постелью и массивным гардеробом, ванную с крохотным окошком, запертую деревянную дверь, скорее всего, ведущую на чердак, и объект восторга Харольда.

— Вот, — сказал изобретатель и, скрестив руки на груди, остановился на пороге. — Я бы тут поселился.

Комната была большая — занимала примерно две трети этажа. И была вся заставлена.

— Лаборатория, — удивился Люциус, обводя взглядом странные агрегаты из керамики и металла, пузатые стеклянные сосуды, грифельные доски, исписанные математическими и химическими формулами, микроскоп, бунзеновскую горелку[5], многочисленные циркули и логарифмические линейки, беспорядочно наваленные бумажки с записями и открытые книги. Остальная часть дома была жилой, но это помещение однозначно служило для работы. И здесь было совсем не так пыльно, как в других комнатах!

— Всё сходится, — Себастиан с любопытством осматривался по сторонам. — Похоже, Гриффин живёт одной наукой. Другие комнаты его мало интересуют. А здесь ему хорошо.

— Я думал, раз он учёный, у него есть лаборатория при Обществе, — недоумевал Люциус. Всё это сильно напоминало ему маленькую химическую лабораторию мистера Холмса за книжной стенкой, только комната Гриффина была в несколько раз больше. И здесь царил ещё больший беспорядок.

— Раньше наверняка была, — сказал Харольд. — Там он прежде работал днём. Но здесь, — он обвёл рукой комнату, и на лице его отразилось блаженство, — он продолжает работать по ночам.

— И над чем же? — Тео обошла комнату, миновав длинные столы, заставленные пузатыми стеклянными колбами, и остановилась перед одной из досок. — Понятия не имею, что здесь написано.

Харольд подошёл к ней.

— Здесь идёт речь о свете. — Он указал на строчки цифр, букв и стрелок, взял с ближайшего стола одну из открытых книг и показал её Тео, будто это всё объясняло. — Преломление света, световой спектр — вот это всё.

— Вот это всё, — негромко повторил Себастиан, насмешливо глянув на Люциуса.

— А здесь, — Харольд указал на другую доску, исписанную похожими значками, — что-то из области химии. Я в этом не очень хорошо разбираюсь, но похоже на начало рецепта, формулу или что-то в этом роде.

— Формулу невидимости? — Себастиан с любопытством подошёл ближе. — Вот это была бы находка!

"Интересно, что сказал бы на это мистер Холмс?" — подумал Люциус и тут же отругал себя за эти мысли.

Харольд пожал плечами:

— Возможно. — В его голосе сквозило разочарование. — Но я этого не знаю.

Люциус внимательнее присмотрелся к стеллажам и витринам у стен лаборатории. Там стояли сосуды разных размеров и с разным содержимым: банки с жидкостями, деревянные коробочки с предметными стёклами для микроскопа, картотечные ящики, потрёпанные тетради и записные книжки.

— Может, там что-нибудь написано, — указал он на один из блокнотов.

Подоспевший Харольд взял его и открыл. Глаза его округлились.

— Вы только послушайте! — И он зачитал вслух последнюю страницу. — "5 мая 1895 г. Вот-вот случится прорыв — я не испытываю в этом никаких сомнений. Более того, я чувствую это каждой клеткой своего тела. Недавние эксперименты прошли исключительно удачно. Эдвардс, мой недалёкий адъюнкт, продолжает сомневаться, но…"

— Мой кто? — перебил Люциус.

— Адъюнкт, — сказала Тео. — То есть помощник. Судя по всему, даже после увольнения доктор Гриффин оставил при себе ассистента. Эта запись была сделана всего неделю назад. Очевидно, Гриффин не слишком высокого мнения о своём адъюнкте.

— "…но какое мне дело до мнения такого глупого парня? — кивнув, продолжал читать Харольд. — Нет, мой труд — единственное подтверждение, которое мне нужно. Результаты показали, что я на правильном пути. Наконец-то! Наконец-то мне это удастся".

— Формула невидимости, — пробормотал Себастиан. Он заворожённо слушал, округлив глаза. — Ведь речь о ней, да? Доктор Гриффин в самом деле её нашёл.

Харольд читал дальше: