Лоббист (СИ)

— Да уж, будь добр, расскажи, что за безобразную сцену я видела. Что это было за глупое заклинание, и кто тебя ему научил?

— Ваш Северус и научил, — огрызнулся Сириус и Альфард увидел, как Орион сдержался, чтобы не дать ему подзатыльник за наглость, — это он его придумал.

— Да что за заклинание?! — едва ли не закричал Альфард. Ему было жалко племянника, получившего, несмотря на превосходство в весе, ощутимые ссадины, но больше всего он волновался за Северуса.

Вальпурга неохотно пояснила, давая понять, что ей не доставляет никакого удовольствия говорить о столь непристойных вещах:

— Когда я вышла на балкон, я увидела твоего сына, висящего вверх ногами в воздухе. Когда я на него закричала, Сириус отменил заклинание и твой сын набросился на него сразу же, как только поднялся с земли. Очевидно, этим событиям в свою очередь тоже что-то предшествовало.

Все выжидательно посмотрели на Сириуса. Тот принялся защищаться:

— Это он виноват! Говорил всякие гадости…

— Ой, Сириус, не прикидывайся невинной овечкой, пожалуйста, вы взаимно огрызались друг на друга последнюю неделю, — вмешался Сигнус.

— И что же он тебе сказал? И почему ты решил, что на это следует отвечать проклятьем? — Альфард правда хотел узнать, что на самом деле произошло. У него не было причин не верить Сириусу, но и выслушать Северуса тоже было необходимо.

— Он говорил, что я «богатенький выродок, который сам по себе ни на что не способен» и все такое… А заклинание вообще безобидное.

Послышался презрительный смешок. Это оказался Регулус, тихо сидевший все это время позади.

— Ты видел, из-за чего они поссорились?

— В этот раз нет.

Орион мгновенно переключил внимание обратно на старшего сына:

— В любом случае, нечего было развлекать его дуэлями. Ты же видишь, что мальчишка не воспитан до невозможности, неужели так сложно быть выше этого, а не бросаться радостно в любой вертеп?

— Поверь, он не развлекался, — пробормотал Сириус.

— Достаточно! — оборвал его Альфард. — Иди к себе, Регулус, ты побудь пока в кабинете.

Дети ушли, Вальпурга приказала эльфу принести вина. Альфарду хотелось немного отдышаться, прежде чем снова говорить с Северусом, который должен был к тому времени хоть немного успокоиться.

— Что будем делать? — поинтересовался Сигнус, который едва ли не наслаждался своим непривычным положением наблюдателя — в кои-то веки его дочери не были главными зачинщицами любого бедлама.

— Пока ничего, — слегка раздраженно ответил Альфард, получивший наконец бокал легкого вина, — я поговорю с Северусом через десять минут, тогда посмотрим.

Орион и Вальпурга многозначительно переглянулись. Это разозлило Альфарда. Он выжидательно приподнял брови. Вальпурга только поджала губы, а Орион высказался:

— Не понимаю, чего ждать, если и так все понятно. Альфард, ты можешь сколько угодно рассуждать о его гениальности и тончайшей душевной организации, но воспитание берет свое. Его наглость не знает границ, он не в состоянии следовать простейшим правилам. Вся эта авантюра с лордом-самозванцем — ярчайший пример его отвратительной самоуверенности и глупости. Мальчишку нужно очень долго пороть, чтобы из него к совершеннолетию вышел приличный чистокровный волшебник.

Альфард сначала сжал зубы от злости, но потом заставил себя принять невозмутимое выражение и отхлебнуть вина. Сделав долгую паузу, он наконец выговорил как можно более медленно:

— Ты знаешь, я сам в состоянии решить, как мне воспитывать своего сына. Так или иначе я собираюсь выслушать его сторону истории, прежде чем принимать решения. И будь добр, говори о нем повежливей в моем присутствии.

Сигнус насмешливо присвистнул ему в спину, Вальпурга начала говорить, что он почти такой же невежа, как его сын, но Альфард постарался не обращать на это внимания. Он зашел в комнату сына, где мальчишка все также лежал поверх одеяла, теперь уже неподвижно и в полной тишине. Он присел у кровати, пока ничего не говоря.

Альфард был миролюбивым человеком. Он редко ссорился с людьми и, как и все Блэки, очень дорожил своей семьей. Он и сам не ожидал, что так резко ответит брату. Тем более, в глубине души он чувствовал, что Орион был в чем-то прав. Порой Северус и правда мог быть невыносим, он обладал тяжелым характером, который унаследовал точно не от него и не от матери, трудно сходился с людьми и вообще, казалось, человеческому обществу предпочитал книги, за редкими исключениями вроде младшего Малфоя, Нарциссы или Регулуса. Но Альфард не мог винить его за такое поведение. Что должен был чувствовать пятнадцатилетний мальчишка, которого бросил собственный отец? Его жизнь пошла наперекосяк, новая семья, с которой он, наверное, вовсе не хотел иметь дел, требовала от него слишком много и сразу. Необщительный от природы, Северус замыкался еще больше.