Лоббист (СИ)

Альфард успел уже подумать, что разговоры о серьезном на сегодня закончены, но с лица Ориона не уходила напряженность. Чуть заметно сжатые челюсти, тревожный прищур глаз: так он выглядел перед важными заседаниями Визенгамота или, когда-то давно, перед разговорами с их отцом. Его жена, хотя и была явно по-прежнему встревожена мыслями о Сириусе, взяла себя в руки и, как всегда безошибочно почувствовав напряжение Ориона, спросила:

— Так что там с Малфоями?

Орион мотнул головой с нехарактерной для него резкостью.

— К сожалению, они в полном порядке и продолжают мне докучать.

Ноздри Альфарда вздулись, как у охотничьего пса. Хотя к его отношению к Люциусу Малфою примешивалась щедрая доля личной неприязни, он и на объективном уровне понимал, что от этой семьи исходила угроза. Слова Ориона только все больше убеждали его в том, что он не ошибается.

— Мне очень не нравится то, что Абраксас начал позволять себе общаться с тобой, как с равным, — озабоченно сказала Вальбурга, качая головой, — что бы он о себе не возомнил, никакие деньги не могут стать заменой родословной.

Орион хмыкнул:

— Мало кто кроме нас придерживается старых порядков. Кроме горстки по-настоящему древних семей, все остальные готовы принимать деньги за благородное происхождение. Это как раз вовсе неудивительно.

— О чем он тебе пишет? — не выдержал Альфард, жадно ловя каждое слово.

— Намекает на дальнейшую совместную деятельность — раз уж мой брат теперь принадлежит к той же организации.

Альфард поморщился. Конечно, они и раньше вели дела с Малфоями — в тесном магическом мире сложно было избегать кого-то просто из принципа, да и настолько далеко даже их семейная одержимость чистой кровью не заходила. Но Абраксас и сам всегда понимал, где можно пошутить по свойски, а где лучше продолжать держать уважительную дистанцию. Он вообще имел поразительное светское чутье и никогда не терялся в запутанной паутине родственных и деловых связей, опутывающей каждого человека в Англии. Трудно было поверить, что его самомнение доросло до такой степени, что он забыл все правила приличия.

— Да он прямо гордится тем, что первым радостно побежал прислуживать этому полукровке! — с возмущением выплюнула Вальпурга.

Орион кивнул:

— Именно в этом дело. Мои знакомые прозрачно намекают, что он по уши погряз в самых грязных и незаконных делах, которыми только занимается этот “лорд”. Считает себя чуть ли не его правой рукой и только и ждет, когда ему подадут на блюдечке всю внешнюю торговлю.

О каких незаконных делах шла речь? Альфарду демонстрировали только относительно приличные и полностью законные стороны пропаганды Волдеморта, но он и сам был почти с самого начала уверен, что его сторонники занимались не только благотворительностью и интервью Пророку. Малфои были теми самыми людьми, заподозрить которых в чем-то подобном было проще простого.

— И его сынок тоже не лучше, — буркнул Альфард. Самодовольная улыбка Люциуса, когда он без приглашения заявился в его дом, до сих пор стояла у него перед глазами.

Ориона младший из Малфоев интересовал мало, а вот Вальпурга ухватилась за повод высказаться:

— Я до сих пор не могу поверить, что их помолвку с Нарциссой до сих пор не отменили. Она, конечно, самая младшая, но вряд ли заслуживает такого супруга.

— Я, честно говоря, до сих пор не понимаю, почему ты на это согласился? — Альфард вопросительно посмотрел на брата. Тот поморщился, как от зубной боли.

— Это запутанная история, а тебе лучше узнать подробности у Сигнуса, это была полностью его идея, — конечно, Орион как глава семьи должен был дать свое согласие на любую помолвку, но у Сигнуса всегда были способы его убедить, — грубо говоря, лет восемь назад мы были связаны с Малфоями почти во всех делах, приносящих семье активный доход. Сигнус хотел закрепить отношения с ними красивым жестом. Абраксас тогда прекрасно понимал, что это еще не свадьба и даже не обещание. Но до разрыва дело так и не дошло, а дети тем временем успели подрасти.

Альфард вскочил с места, едва не разлив свой чай, и в два шага пересек комнату, остановившись перед окном.

— Я могу понять браки по указу родителей — в конце концов, без них ни один из нас не появился не появился бы на свет. Но торговать судьбой собственной дочери как векселем на будущие доходы — это даже для нашей семьи слишком цинично.

Он бросил взгляд на Ориона и Вальпургу, надеясь увидеть на их лицах хотя бы след угрызений совести, но оба смотрели на него с каким-то особенным снисхождением. В точности, как когда он был еще совсем малышом, в его улыбке не хватало больше половины зубов, а Орион, Вальпурга и Сигнус уже учились на Слизерине. Через несколько секунд наполненного напряжением молчания его брат снизошел до объяснения:

— Жаль тебя расстраивать, но браки всегда устраивались именно так — во всем мире, не только в нашей семье. Единственное различие заключается в том, что Сигнус никогда не отдал бы любимую младшую дочку замуж насильно.